Там, на неведомых дорожках (СИ)

   Лежал я на высокой кровати, покрытой разноцветным лоскутным одеялом. И связывать меня никто не собирался. Да и зачем, если перед дверью на табуретке сидел медведь и сторожил выход. На голове у косолапого красовался гусарский кивер, а в лапах он держал ружьё времён Отечественной войны 1812 года.

   Скрипнула дверь. По деревянному полу мелко застучали каблучки.

   -- Принёс? -- спросила вышедшая из-за раздвижной загородки Баба-яга, а это была именно она.

   -- Принёс, -- сказал в ответ барсук и передал старухе маленький свёрток.

   -- Посиди пока, скоро все остальные придут. Только в обуви не залезай.

   Барсук снял красные сапожки, аккуратно поставил их под лавку, забрался на неё, достал из кармана жилетки резную деревянную трубку, пристально осмотрел со всех сторон, а затем полез в другой карман за кисетом с табаком.

   -- И не кури мне тут.

   Барсук послушно убрал трубку, устроился поудобнее и стал смотреть на огонь в очаге.

   Периодически Баба-яга брала с полок очередную банку, открывала крышку, нюхала, удовлетворительно крякала, отсыпала в ладонь горсть непонятного содержимого и кидала в котёл, после чего бормотала себе под нос какие-то слова. Не иначе заклинания. И чем больше добавлялось ингредиентов, тем тяжелее становился воздух вокруг. А когда очередь дошла до принесённого барсуком свёртка, стало совсем дурно.

   -- Здорово, старая, -- громко сказал новый гость.

   Я непроизвольно сглотнул. Ещё бы -- живой Кощей.

   -- И тебе не хворать, болезный, -- ответила Баба-яга, -- чего разорался, я не глухая ещё. С чем пожаловал?

   Кощей вместо ответа снял ржавую корону, повесил её на крюк у двери и подошёл к огню.

   -- Дай хоть кости сначала погрею, -- Кощей расправил худые плечи, -- Слышишь, как хрустят!

   -- Ага, знаю я твои кости, опять будешь руками из котла хватать, а ну иди сядь.

   Кощей послушно сел на лавку, а старуха продолжила:

   -- Что слышно в округе?

   -- Ай, будто сама не знаешь. Вот вчера Водяной утоп.

   -- Опять?

   -- Да всего-то второй раз за эту неделю.

   -- Так передай этому шутнику, чтобы не приходил за лекарством от простуды. Насидится в ледяной воде, а мне его лечить потом.

   -- Ещё я слышал, что ты человека к себе заманила.

   -- А, понятно, зачем ты ко мне заявился. Я-то уж думала -- соскучился.

   -- Опять ты за своё, -- возмутился Кощей, -- я к ней со всей душой, а она!

   -- Так душа-то у тебя в игле, игла в яйце...

   -- Знаю, знаю эти сказочки, не продолжай. Так что скажешь про человека?

   -- А что с ним случиться может? Лежит пока себе вон там на кровати.

   -- Я посмотрю?

   -- Сиди, всему своё время!

   Я уже лежал ни жив ни мёртв, лихорадочно обдумывая план побега, но пока ничего не выхолило. Куда ни кинь -- везде клин.

   А тем временем избушка продолжала наполняться разными удивительными животными и существами: тут вам и заяц в треуголке и в охотничьих сапогах, и лиса в платочке в горошек, и волк в расшитом кафтане, и ходящее полено с сучком вместо носа и листьями вместо ушей, и карлик в шляпе из гигантского мухомора. Все прибывшие здоровались, тихонько садились на длинную лавку и ждали. Ждали с нетерпением. Облизывали губы, тяжко вздыхали и едва слышно шептали: "Скорей бы уж поесть".

   -- Почти всё готово, -- сказала старуха, -- осталось добавить последний ингредиент. С этими словами она взяла со стола нож. Отблеск огня сверкнул на острой стали, а гости как по сигналу повернули головы и уставились на меня.

   Эх, помирать, так с музыкой! Я соскочил с кровати и приготовился продать свою жизнь подороже, прекрасно осознавая бессмысленность сопротивления. Даже против одного медведя, к тому же с ружьём, мне никак не устоять. А тут не только один косолапый.

   От резкой смены положения внезапно закружилась голова, и во второй раз за сегодняшний день я потерял сознание.

* * *

   -- Не переживайте, Александра, всё с ним будет хорошо, -- послышался знакомый голос.

   -- Надеюсь, я так за него вчера волновалась, -- ответила моя жена.

   -- Саша? -- несказанно удивился я и открыл глаза.

   -- Ну вот, наконец-то проснулся, -- сказала подошедшая ко мне немолодая женщина. На ней был надет белый халат, а на голове повязан красный платок. -- Как вы себя чувствуете?

   -- Не очень, -- голова действительно болела, -- Саша, где я, кто эта женщина?

   -- Всё в порядке, мы на биологической станции, а это Елизавета Петровна, здешний научный сотрудник.

   -- Говорите уж прямо, отшельница, -- засмеялась женщина.

   -- А что случилось, как я сюда попал?

   -- Ох, вчера ты съел каких-то ягод, уверяя, что они съедобные. Затем сделался сам не свой и убежал в лес. Я так перепугалась, не знала, что и делать.

   -- Но как ты меня нашла?

   -- Это я ей позвонила с вашего телефона, -- ответила Елизавета Петровна, -- вы выбежали прямо к дверям станции, затем закричали, попытались убежать, споткнулись и стукнулись головой.

   -- Но как? Телефон же не работал?

   -- Вы совсем забыли, что станция хоть и находится в лесу, но электричество здесь есть. Двадцать первый век на дворе.

   -- А ведь вчера я вас принял за Бабу-ягу!

   -- Немудрено, после нескольких месяцев в здешних лесах мне и самой иногда так кажется. Но скоро всё закончится, я уеду, а на моё место придёт сменщица.