Там, у края неба (СИ)

— Да вы хоть знаете, что натворили ваши люди?.. — у колдуна от восточной невозмутимости не осталось и следа. — Ни один из вас не имеет представления о том, что это за артефакт, сколько ему лет, какова его сила!.. Этот камень веками хранился в нашей семье! Да вы хоть знаете, сколько он стоит?!

— Не надо на меня орать!.. — повысил голос герцог. — Повторяю — так получилось, и с этим ничего не поделаешь.

— Эта женщина не могла его бросить!.. — колдун перешел на крик. — Камень полностью подчиняет человека себе!

— Это вам кажется, а мои люди утверждают обратное!

— Бред! Чушь! Ваши люди решили забрать мой камень себе!

— Замолчите!.. — рявкнул герцог. — Никому из них ваш камень и даром не нужен — вряд ли у кого-то есть желание иметь дело с колдовскими предметами. Он просто укатился в сторону, а заниматься его поисками не было никакой возможности! Все это, конечно, досадно, но изменить ничего нельзя.

— А вы знаете, что будет, если этот камень попадет к знающим людям? Например, если об этом камне узнает инквизиция?

— Ага, святошам больше заняться нечем, как в каких-то камнях ковыряться… — отмахнулся герцог. — Даже если святые отцы что-то и отыщут, то этот ваш камень я сумею вернуть назад — золото открывает многие замки, в том числе и в каморках святых отцов.

— Вернуть можно далеко не все…

— Это верно… — согласился герцог. — Если мы не сумеем вернуть себе человеческий облик, то потеря вашего камня будет самой малой из бед. Так что кончайте молоть чушь, и займитесь, наконец, делом, за которое я вам плачу.

Взгляд, который колдун бросил на герцога, можно назвать убийственным. Я, конечно, не великий знаток человеческой психологии, но так смотрят на того, кого ненавидят всеми фибрами своей души. Спорить готова — потерю волшебного камня колдун герцогу не простит, и постарается отомстить при первой же возможности. На месте Его Сиятельства я бы теперь ходила с оглядкой, только вот говорить герцогу о своих подозрениях я, конечно, не стала — пусть сами разбираются промеж собой. Да и сам колдун промолчал, хотя ему явно было что сказать, и, судя по его сжатым кулакам, колдуну пришлось приложить немало сил, чтоб сдержаться.

За потайной дверью в стене оказалась винтовая лестница, которая вела вниз, вернее, в подвал немалых размеров, который сейчас был превращен в обиталище алхимика. Глиняные горшки разных размеров, стеклянные сосуды необычайных форм, с десяток старых книг, полки, заваленные коробочками, связками свечей, небольшими мешочками, пучками трав… А еще тут стоял непонятный запах, словно здесь то ли жгли что-то неприятное, то ли пролили на пол какую-то гадость…

— Стой подле меня… — даже не сказал, а приказал мне колдун, подходя к большому столу. — И помалкивай. Вернее, я уже сделал так, что ты пока что не сможешь издать ни звука, но если все же постараешься вмешаться в обряд… Тогда тебе придется не просто плохо, а очень плохо.

Все верно: колдун — восточный человек, а на его родине женщинам обычно «тыкают». Ладно, мне почтение с его стороны не очень-то и нужно, зато слова об обряде — это совсем иное дело. Вообще-то о молчании он мог бы и не предупреждать — у меня сейчас руки-ноги словно свинцом налиты, еле хожу, и не могу произнести ни слова. Причина, отчего колдун напустил на меня эти чары, понятна: он намерен провести обряд, возвращающий этой парочке человеческий облик, и я ни в коем случае не должна ему помешать хоть в чем-то. Вначале я не поняла, для чего тут требуется мое присутствие, но чуть позже все стало ясно — колдун всерьез опасался, что в драконьей ипостаси он не сможет должным образом произносить слова заклинания. Да и пальцы этого человека (в драконьем состоянии больше напоминающие когти) вряд ли могут совершать нужные пассы, или как там правильно называются эти движения. Скорей всего, именно для того меня и привезли в этот дом.

Пока что мне только и оставалось, как смотреть на большой стол, где все было приготовлено для обряда. Какого именно? Об этом догадаться несложно: эти двое пытаются снова стать людьми, так что сейчас мне доведется увидеть обряд для снятия драконьей ипостаси. Невольно вспомнились слова лесной ведьмы, когда она говорила о том, что отныне тем, кто в свое время напустил на Патрика драконьи чары — им уже никто и никогда не сможет вернуть человеческий облик… Будем надеяться, что старая колдунья знает цену своим словам.