Там, вдали, за…

Дело заворачивалось хотя и громкое, но довольно хлипкое. С одной стороны, активно готовились к Годовщине, а это всячески приветствуется. С другой же, Монумент продолжает проваливаться сквозь землю, что можно рассматривать как типичный форс-мажор. Опять же, закон о бюджете возьмем: хоть где-нибудь мелкой строчкой про катаклизмы на Холме сказано? Да ведь ни буковки! А на кого, извините, бюджетные деньги вешать? На Монумент, пока еще тот целиком под землю не ушел?

Стоит ли говорить, что в Минфин проверяющий отбыл в большом расстройстве. А мэр Дурин вслед за этим подался в долгосрочный отпуск, из которого уже не вернулся. Хотя на Холм Аркадий Филиппович даже больным каждую неделю приезжал, и потому последний час Монумента он все же застал, было дело.

Произошло это в декабре, девятнадцатого, ближе к вечеру. В числе немногих видел мэр, как Монумент вдруг содрогнулся, словно бы потерял под собой последнюю опору, и вслед за этим стал быстро уходить под землю, которая засасывала его, подобно гигантской воронке. Рука с мечом еще продолжала грозить вечернему небу, но продолжалось это недолго. Стальные тросы внутри сооружения лопались, и Монумент покрывался трещинами прямо на глазах. Последним скрылся в воронке огромный бетонный меч, с красным фонариком на острие. Не соврал Фуфлачев-послушник! Пусть не сто тысяч, но штук триста лампочек электрики на Монумент все же повесили. А куда остальные делись? Да кто же сейчас разберет?..

«Как же так? — думал Аркадий Филиппович, неторопливо спускаясь по бесконечно лестнице. Вопреки многолетней привычке, на этот раз он возвращался домой пешком. — Вот стоял этот Монумент, и все было хорошо: каждый год к Годовщине готовились, столько денег на мероприятия тратили… А теперь вот исчез он — и что? Да ничего вокруг не изменилось!»

И в самом деле, немногие очевидцы только что происшедшего рубаху на груди не рвали и голову даже табачным пеплом не посыпали. И это было Дурину непонятно. Хотя, с другой стороны, что — Монумент? Один упал — другой можно поставить, было бы желание! «А может, он здесь и вовсе не нужен? Храм на Холме стоит — и хватит. Вот тебе и вера! Молись за всех убиенных и сгинувших… И кому там мечом грозить?» — вдруг подумалось мэру. Признаться, совсем неожиданно, даже для него самого. А посему судьбу он искушать не стал — отбросил мысли в сторону и заторопился вниз по лестнице. Дождался внизу троллейбуса — и поехал домой.

В подземном переходе его неожиданно окликнули.

— Борис Семенович? Признаться, не ожидал, — пробормотал Дурин, которого вынужденный отпуск сделал гораздо внимательней к окружающим, чем это было прежде. — Что вы тут делаете?

— Да вот же, издательство мою «Круговерть» наконец-то выпустило, а в магазине брать отказываются, — сурово отвечал Гулькин. Здесь Дурин заметил раскладной столик со стопкой книг в обложках с золотым тиснением и сразу все вспомнил и понял.

— А почему не берут-то? Книга хорошая, толстая…

— Да наплевательство в магазинах засело, поэтому и не берут, — с прямотой бывалого литератора отвечал Гулькин. — Рисковать, видишь ли, не хотят! Боятся, спроса не будет. Монумент ведь, того и гляди, под землю уйдет.

— Уже ушел. Лично видел, — вздохнул Дурин. — Такие дела.

— Да что вы! — ахнул Гулькин, враз темнея лицом. — Эх, не мог он еще пару месяцев простоять! Глядишь, я все бы и распродал. А теперь?..

И с отвращением поглядел на столик с книгами.

* * *

От бабушки чета Шульц вернулась в скверном расположении духа. Фрау Шульц приняла успокоительного и ушла в свою комнату, супруг же предпочел рюмку шнапса. Говорить было не о чем, а свежий номер «K?lnische Zeitung» магистр прочитал еще в такси.

«Надо завтра же сказать этому недотепе, чтобы извинился перед бабушкой. А то ведь отпишет квартиру генералу, и не отсудишь!» — думала фрау Шульц, с мокрым полотенцем на голове.

«Завтра с утра надо с Бельцем поговорить, может, на какую-нибудь конференцию отправит», — размышлял Герман Шульц, безучастно глядя в телевизор. Сейчас он готов был поехать даже на архипелаг Идзу.

Однако же проблемы астеносферы все еще продолжали беспокоить магистра. И линия тектонического разлома, протянувшаяся от Северных Курил до острова Суматра, не давала ему заснуть.

После долгих колебаний Шульц взялся за телефон и позвонил профессору Крестовски.

— Мы с вами совершенно точно все угадали, коллега! — гудел в трубке и успокаивал голос профессора. — Я вот нынче вечером проверил… Вы знаете, все сходится: если кого и тряхнет, так не сильно, балла четыре-пять, не больше. А вот последствия аномального возмущения будут и вовсе незначительными. Ну, озеро исчезнет, земля кое-где просядет… Пустяки!

— Мне кажется, герр профессор, нам следовало бы куда-нибудь позвонить — в Польшу, в Россию… Не каждый год в земных глубинах происходит подобное. Это их наверняка заинтересует, — робко сказал Герман Шульц.

— Интересная мысль! — отвечал на это профессор. — Пожалуй, я действительно позвоню. Может быть, даже завтра утром. Только я не уверен, что меня там услышат.

— Плохая связь?

— Связь хорошая. Дело в другом.