Там, вдали, за…

— «Идя навстречу 25-му съезду КПСС, мы, бригада петухов из колхоза «Длинный путь», взяли на себя повышенное обязательство — натоптать кур-несушек на 150 процентов больше месячного задания, а группа несознательных членов партии нам постоянно мешает!», — закончили мы в один голос за отсутствующего Кослянского. И, выпив напоследок пива, расстались — до следующего утра.

Да, Кослянский… Как рассказал мне Боря на следующее утро у себя дома — в шикарной трехкомнатной квартире на Кудринской площади, Кослянский один был способен выдавать в месяц по толстому роману. И не занимался этим лишь потому, что не умел свои вещи продавать. А еще Кослянскому не хватало жизненного опыта, и это было заметно по написанным им текстам. («Ну, теперь-то, я думаю, проблем с деталями у нас не будет!» — заметил Кадман и похлопал меня по плечу).

Ну еще бы! Трудовая книжка с двумя вкладышами — это что-то да значит… Да плюс к тому — места дальние, северные (по договору уезжал на Сахалин). А что в итоге? Комната, в свое время заработанная метлой дворника? Пара книжек, изданных еще в эпоху больших гонораров? А ведь мне уже сорок с лишним… Ни славы, ни денег, ни семьи.

— Но ты ведь, кажется, был женат? На этой, как ее… Лене?

— Ольге. Три года как развелись. Она уехала в Штаты со своим продюсером.

— Ну что же, бывает… Я, наверное, тоже куда-нибудь подамся, вот только денег накоплю.

Боря подлил мне кофе и перешел к делу.

— Работать будешь, как негр на плантации, — честно предупредил он. — Но и получать, соответственно. Для начала — долларов пятьсот с каждой книги. Пойдет?

— Не мало?

— Найди, где больше, — усмехнулся он. — В газетке, где ты работал, сколько платили? Долларов триста, не больше? И ты весь день по столице бегал. А у меня и ходить никуда не надо, только сиди — и пиши… Компьютер-то дома есть?

— Обижаешь, корефана, — перешел я на мало известный в столице сленг. — Слава богу, еще работает.

— Дискеты я тебе дам, можешь не тратиться. И за интернет добавлю, долларов сорок. Ну, пятьдесят.

— Овес-то нынче, того… кусается, — попытался я разжалобить Кадмана, но тот оказался парнем жестким:

— На овес тебе хватит! Ты работай, работай… А там — поглядим.

Таких, как я, у Кадмана было трое. Первым номером шел Кослянский. Был он высоким, худым, в меру талантливым и жутко плодовитым. Мог за неделю выгнать четыре листа абсолютно гладкого текста, хотя жизненной правды там и на полстраницы бы не набралось. Кослянский держал жену и любовницу, ходил по субботам в боулинг, по воскресеньям ездил к тестю на дачу… И это все о нем.

Еще был мальчик Леня, студент-заочник Литературного института. Так сказать, новая генерация инженеров человеческих душ времен автосервиса и роуминга, с поправкой на раннего Пелевина и кое-что из проза. ру. Ни без способностей, но и без того умения, которое сразу же отличает профессионала от литератора-любителя. Зато в молодежном сленге он был просто неотразим. Я и слов-то таких не слышал, какие выводил мальчик Леня в своих текстах. Кадман мальчику не доверял и поручал выписывать лишь отдельные куски и эпизоды. Вообще, он держал Леню в черном теле, справедливо полагая, что голод для писателя — наипервейший помощник.

О нашей Юлии Витальевне скажу особо. Я до сих пор не пойму, где Кадман откопал такое чудо. Чтобы представить себе эту даму бальзаковского возраста, придется открыть «Справочник аптекаря» за 1976 год. Значит, Misce, Da, Signa… А дальше все просто. На три части Марининой возьмите по части Дашковой с Донцовой, добавьте немного той дуры из женского журнала, которая еженедельно страдает по своему бой-френду на целый разворот. Потом добавьте сюда побольше Aqua destillata и хорошенько размешайте. То, что получится в итоге, и будет Юлией Витальевной. Да, и диплом учителя русского языка и литературы сюда же не забыть.

Писала Юлия Витальевна пространно и витиевато. Иногда ее заносило в сторону. Она могла три страницы посвятить правилам поедания омара в культурном обществе, хотя сама этих омаров, похоже, никогда не пробовала. Любила светлое пиво, курила исключительно «Мальборо» и успешно учила дочь в модной школе с дипломатическим уклоном.

Вот такие были «негры» у Бори Кадмана. Симпатичные, ничего не скажешь. Они работали и приносили Боре прибыль. И модный писатель Порецкий издавался и процветал.

Мне Борис для начала поручил разработать сюжетную линию сбежавшего с судна старпома и уголовника Серого. Я припомнил кое-кого из тех, с кем когда-то встречался в Корсакове, и выписал свой кусок за неделю.

— А знаешь, ничего получилось, жизненно, — заметил Кадман, прочитав мои первые пятьдесят страниц. — Чувство ритма у тебя потрясающее! Где ты этому научился?

Я махнул рукой в сторону Татарского пролива:

— Там. В краю короткого лета и длинных рублей.