Там вдали, за рекой

- Проваливай отсюда! - крикнул Степан, понимая, что злится он не на Федора, а на себя, и дело не в несчастной этой воблине, а в Глахе, которую он опять, не хотя, обидел. Остановиться уже был не в силах, да и не хотел признаваться в своей слабости. Подошел к двери и распахнул ее: - Давай!

- Спасибо, Степа.

На пороге стоял Алексей Колыванов и улыбался. Здоровой рукой он прижимал к себе граммофон с расписанной яркими цветами трубой. Посмотрел на обиженно сопевшего Федора, на Степана, усмехнулся и сказал:

- Подержи-ка музыку, Федя!

Федор обхватил граммофон обеими руками, поставил на стол, полюбовался большими красными розами на раструбе, обтер их зачем-то рукавом пиджака и шумно вздохнул.

- Ты чего это такой надутый? - спросил его Колыванов. - Или обижают тебя у нас?

Федор помолчал и сказал:

- Кто меня обидит - не обрадуется.

- Ну, ну! - Колыванов подмигнул Насте.

Та заулыбалась и обернулась к Степану.

Степан шутки не принял. Гордо отвернулся.

Колыванов опять перемигнулся с Настей, подсел к столу, обмакнул в соль хлебную корочку, вкусно похрустел и спросил у Федора:

- Что редко заглядываешь?

Федор покосился на Степана, помял в руках свой треух и ответил:

- Недосуг мне... Работу ищу.

- С работой теперь полегче будет! - кивнул ему Алексей и торжественно объявил: - Есть решение райкома партии: создать комиссию для устройства труда несовершеннолетних. Члены Союза рабочей молодежи обеспечиваются работой в первую очередь.

- Вот это дело! - хлопнул ладонью по столу Степан и победно взглянул на Федора.

Алексей перехватил его взгляд и сказал:

- Так что, Федя, самое время тебе в Союз вступать.

- Погожу, - насупился Федор, смел остатки воблы в ладонь, завернул в обрывок газеты, сунул в карман и вышел.

- Видали? - торжествующе оглядел всех Степан. - Пожалейте его, бедненького! Он вам нажалеет! Своих не узнаете! - и обернулся к Алексею: Чем играть-то на этой музыке?

- А вот! - Алексей вынул из-за пазухи пластинку. - Одна пока... Потом разживемся.

Он поставил пластинку на обтянутый сукном диск, покрутил ручку, опустил мембрану, и сквозь легкое шипение зазвучали скрипки, медленно ведущие мелодию вальса. Потом в оркестре словно засеребрилось, кто-то там заиграл на неведомом каком-то инструменте, и это он звенел серебром печально и нежно.

- Гитара, что ли? - наморщил лоб Степан.

- Вроде... - кивнул Алексей. - Здоровая такая... Арфа называется.

- Арфа? - переспросил, запоминая, Степан.

- Ага... - кивнул Алексей.

Они опять замолчали, прислушиваясь, но арфы так больше и не услышали. Видно, она отыграла свое, и мелодию вели теперь трубы и еще какие-то духовые инструменты. Тоже вроде трубы, но звук не резкий, а тягучий, будто кто-то поет медным голосом. А сам вальс был уже не медленный, как раньше, не осторожный, а кружился все быстрее и быстрее и делал так: "Ах! Ах!" - и хотелось встать и закружиться вместе с ним.

- Сто лет не танцевала... - вздохнула Настя.

- Прошу! - Алексей встал перед ней и склонил голову.

Настя засмеялась, посмотрела на здоровенные свои солдатские ботинки, отчаянно тряхнула головой и положила руку на плечо Алексея. Он бережно обнял ее за талию, чуть отстранился, выпрямил спину, и Настя стала вдруг тоньше и выше, когда они медленно закружились по паркету.

Санька, не отрываясь, следил за их плавными движениями, а Степан хмурился и поглядывал на Глашу.

У нее опять загадочно блеснули глаза, она прикрыла их ресницами, поставила пластинку с начала и обернулась к Степану. Степан стал усиленно разглядывать лепной потолок, как будто раньше никогда его не видел. Глаша тихонько вздохнула и сказала:

- Пойдем, Степа? Потанцуем?..

- Еще чего! - буркнул Степан и покосился на Саньку. - Жарища!

Глаша прикусила губу, пошла в угол и села там, теребя кончик распушившейся косы.

"Ну вот! - в отчаянии подумал Степан. - Снова не туда брякнул! Сидит, слезы глотает! А нечего было высовываться! Танцевать с ней еще. Стыдоба!.."

Степан опять покосился на Саньку, но тот сидел задумчивый и тихий: слушал то место в оркестре, где переливается серебром арфа. Потом спросил, ни к кому не обращаясь:

- А в других странах Союзы молодежи будут?

- Ну?! - удивился Степан. - Ты чего это, парень?

- Штуку я одну задумал... - застеснялся Санька.

- Слышь, Глаха? - обернулся к Глаше Степан. - Еще один задумывать начал... Вроде тебя!

Глаша ничего не ответила. Сидела, обхватив коленки руками, и смотрела на кружащихся в вальсе Алексея и Настю. Степан разозлился и громко сказал то ли ей, то ли Саньке:

- Лечиться надо некоторым. Бесспорный факт!

Но Санька твердил свое:

- Нет, ты скажи! В Испании, к примеру, будут?

- Точно не знаю... - неохотно ответил Степан. - Но должны быть! А что?

- Кончится вся эта заваруха, голубей новых заведу... - мечтательно вздохнул Санька.

- Тьфу ты! - сплюнул Степан. - Я-то думал!..