Там внизу, или Бездна

– Значит, вы знали его лично?

– Да, он был даже моим духовником!

– Но если так, немыслимо, наконец, чтобы вы не разгадали его!

– Допустим. Но у вас что-то на уме. Объясните откровенно, что хотите вы узнать?

– Все, что вы соблаговолите доверить мне. Молод ли он, красив или безобразен, беден или богат?

– Ему сорок лет, у него привлекательная наружность, он тратит много денег.

– Верите вы, что он предается колдовству, служит черную мессу?

– Весьма возможно.

– Простите, мои расспросы так настойчивы, что точно щипцами исторгаю я из вас слова. Не пеняйте, что я так нескромен... ваша способность к инкубату...

– Вы угадали. Я обязана этим ему. Надеюсь, вы теперь довольны?

– И да, и нет. Безмерно благодарю вас за ответы. Я чувствую, что злоупотребляю вашей добротой, но еще последний вопрос. Не укажете ли вы путь, который даст мне возможность лично видеть каноника Докра?

– Он в Ниме.

– Простите, он сейчас в Париже.

– Ах, вы знаете... но будьте покойны: если б даже такой путь был известен мне, я бы не навела вас на него.

Общение с этим священником не даст вам ничего хорошего!

– Вы считаете его опасным?

– Я не утверждаю этого и не отрицаю. Я просто говорю, что им совершенно ни к чему видеть каноника!

– Не думаю. Я намерен просить у него разъяснений для моей книги о сатанизме.

– Вы почерпнете их из другого источника. Притом же, – продолжала она, надевая перед зеркалом шляпу, – муж мой давно уже чувствует ужас перед этим человеком и прекратил с ним всякие сношения. Он не бывает у нас как раньше.

– Да, но это не довод, чтобы...

– Что?.. – спросила она, обернувшись.

– Что... нет ничего, – и он досказал мысленно: «Чтобы вы не встречались с ним».

Она не настаивала, оправляла под вуалью волосы: «Бог мой, на кого я похожа!» Он взял ее руки, поцеловал их.

– Когда я увижу вас?

– Я не приду больше.

– Нет, это невозможно. Вы прекрасно знаете, что я люблю вас, милый друг. Скажите, когда я увижу вас?

– Послезавтра, если вам удобно.

– Вполне.

– Итак, до свидания, – они поцеловались. – А главное, не мечтайте о канонике Докре. – И, уходя, она погрозила ему пальцем.

«Унеси тебя дьявол со всеми твоими недомолвками», – думал он, запирая дверь.

XV

Если пораздумать, размышлял на другой день Дюрталь, что в тот миг, когда ломается упорнейшая воля, я устоял, не поддался настояниям Гиацинты, ее стремлению обосноваться здесь, а после, когда утомилось тело, когда собирается обычно с силами расслабленная воля, я сам молил ее продолжать наши свидания. Как это странно! Неизменным, в сущности, оставалось мое твердое решение покончить нашу связь. Но не мог же я выбросить ее, как девку, мысленно оправдывал он свое непоследовательное колебание. Притом я надеялся получить от нее сведения о канонике. Этот вопрос, однако, еще не исчерпан. Нужно, чтобы она заговорила откровенно, не отделывалась, как вчера, словечками или скрытными фразами!

Во что могли вылиться отношения ее с этим аббатом, бывшим ее духовником и, по собственному же ее признанию, ввергнувшим ее в инкубат? Несомненно, что она была его любовницей. Любопытно, сколько пережила она других любовных связей с духовными, с которыми встречалась? У нее вырвалось признание, что ее влечет к священникам!

Ах! Сколько занятных подробностей можно было бы услышать о ней и ее муже, вращаясь в клерикальном мире.

Не совсем понятно, почему ходит такая дурная слава о Шантелуве, роль которого в их брачном союзе довольно загадочна, и молва совершенно не коснулась его жены. Никогда не слыхал я ни слова об ее приключениях. Впрочем, какой я недогадливый! Ничего нет удивительного. Муж не замкнулся в религиозных и светских кругах. Он трется около писателей, естественно, что на него изливается злословие, а она выбирает, наоборот, своих любовников в благочестивых кругах, недоступных никому из моих знакомых. Наконец, аббаты люди крайне осторожные... Но тогда чем объяснить ее появление у меня? Да просто тем, что ей, очевидно, надоели рясоносцы. Она выбрала меня, чтобы развлечься, наскучив однообразием черных чулок. Я для нее мирское утешение!

Пусть так, но она не менее от этого загадочна. Чем чаще вижу ее, тем меньше понимаю. В ней три разных человека. Во-первых, замкнутая, почти надменная женщина, какую привык я встречать в гостиной. В интимной обстановке она становится милою подругой, любящей и даже нежной. Затем страстная женщина. Лежа с любовником, она вся перевоплощается, у нее появляются голос и манеры девки, захлебывающейся в грязи, утратившей всякую стыдливость. И наконец, вчера я увидел у нее еще третье лицо – безжалостную хищницу, женщину демоническую и жестокосердную.