Там высоко, высоко (СИ)

Эльфийка невозмутимо кивнула и двинулась между рядами. Движения ее были четки и лаконичны, а брошюры шлепались точно рядом с тем студентом, которому предназначались. Около меня брошюрка приземлилась последней. Признаться, я и не ждала, что мне что-то достанется, поэтому с изумлением воззрилась на обложку с символом смерти посередине.

Когда эльфийка удалилась, профессор Дунэл закончил приготовления к лекции. Он установил на трибуне черный шар и взял в руки мел:

— Я прошу внимательно отнестись к расчетам. Ошибки восставшие мертвецы вам могут не простить. А я тем более. Все понятно?

Он обвел аудиторию требовательным взглядом. При виде меня его лицо скривилось, словно профессор нечаянно надкусил кислое яблоко.

— Очень надеюсь, что к концу недели ваши мертвецы уже ничем не будут отличаться от живых бойцов. Сегодня группа работает самостоятельно. Лоран Ронский лично несет ответственность за неуспех каждого из вас. Особенно ваш, Астру Линсоу. Надеюсь, вы проходили основы заклинаниестроения?

— Да, профессор, — промямлила я.

— Посмотрим… А теперь открываем первую страницу. Очень надеюсь, вы все (слово «все» он выделил особо, покосившись на меня) знаете, насколько важно соблюсти правильный интонационный рисунок заклятия и влить в каждый символ нужное количество энергии. Итак…

Профессор повернулся к доске, утратив всякий интерес к группе. Он забубнил скороговоркой под аккомпанемент звонкого постукивания мела. Черная поверхность быстро покрывалась бисером формул:

— К звуку «Qu» применяем закон преломлений архимага Тотского. Тональность снижаем на 1015 маг, деленное на личный коэффициент стабильности…

Что касается первой половины объяснений, здесь было все ясно. Мы с первого курса учились подгонять наши слабые магические потоки под незамысловатые заклинания. Причем так наловчились, что к четвертому курсу некоторые это делали уже машинально, производя расчеты в уме. Но о личном коэффициенте стабильности я слышала впервые.

— Что такое коэффициент стабильности? — шепотом спросила я Стэша.

— Возраст за минусом времени обучения, деленный на персональный коэффициент, — быстро отозвался некромант. — Считается в годах.

Профессор грозно обернулся, и Стэш поспешил уткнуться в свои записи, а я в свой разлинованный на два столбца лист. Больший столбец был исписан каллиграфическим почерком магическими символами. Они следовали группами, имитируя слова, и разбиты на четверостишья. При этом знаки, что мне не были знакомы, были помечены и имели в конце листа сноски с транскрипциями. Почему-то у меня не возникло ни капли сомнения, что это предусмотрительно сделала для меня Пирта: все выглядело на редкость безукоризненно.

Посматривая на доску, сделала расчеты в чистом столбце напротив первых четырех строк заклинания, разнесла полученные данные над ключевыми символами, а потом с интересом окинула взглядом проделанную работу. Кровь застучала в висках, и сквозь этот стук, я услышала Голос, произносящий слова. Он был негромок и напоминал шум моря, но при этом звучал весьма отчетливо.

«Sent opiumustre dromshus…» Взгляд заволокла красная пелена. Она не была однородна, а главное, там, в глубине, что-то ворочалось и приближалось. Мгла в одних местах сгущалась, в остальных, наоборот, становилась прозрачнее. Голос нашептал, и вот я уже видела море. Оно лениво лизало красный песок, а над ним растекалась багряная дымка. Ко мне быстро приближался Мертвый Эльф. Одежда клочьями свисала с него, а кости местами были обнажены. Вместо глаз темные провалы, внутри которых горели зеленые огоньки. Зубы — острые, желтые, загнутые. Мертвец остановился в нескольких метрах от меня, оскалился в жуткой улыбке, а потом поднял правую руку и пальцем поманил к себе…

— Эй, ты что, заснула?!

Негромкий окрик Стэша вывел меня из транса. Вздрогнув, я посмотрела на свою брошюру. С левой стороны стихи по-прежнему стройной колонной убегали вниз к линии, аккуратно отделяющей основной текст от примечаний. А вот правый столбец был девственно чист. Словно я туда ничего не записывала. Я посмотрела на вмятину на пальце от пера и перевела взгляд на футляр с письменными принадлежностями: похоже, я его не открывала. Между тем доска была исписана почти полностью. Профессор ненадолго прервался, чтобы тряпкой освободить себе немного места, и продолжил увлеченно строчить, сопровождая все это невнятными пояснениями. Аудитория сосредоточенно скрипела перьями, стараясь не отставать от заданного разозленным профессором темпа.

Неужели мне все приснилось? Снова растерянно посмотрела на чистый столбец, еще недавно наполовину заполненный моими расчетами.

Но я помню, как считала! Мое ухо еще слышало отголоски скрипа своего пера, нос чувствовал запах чернил, пальцы хранили отпечатки сжимаемого стержня. Но главное, я была абсолютно уверена — заклинание в моей брошюре смертельно опасно…