Там, за рекой

— Ещё один выход из лабиринта нашёл, — сказал Саша и повёл их к обрыву, чтобы показать сверху, где выход, вернее, воронка, через которую он выбрался.

Действительно, феномен природы. Зоолог сразу определил причинность появления закрытой долины: когда-то очень давно кусок террасы оторвался от главного массива и съехал на двадцать метров вниз. Получился уступ с приподнятыми краями. Почти недоступная территория, только зверьём и посещаемая.

— Это все? — Зоолог видел, что переживания Саши относятся не только к коварной ловушке.

— С Козинским встретился. — И он рассказал, где и при каких обстоятельствах произошла эта встреча.

— Завтра приедет милиция, — сказал Котенко.

— До завтрашнего вечера сутки. Он далеко уйдёт, — отозвался смотритель приюта. — Овчар возьмёт след?

— Ты сейчас идти собрался? — недоверчиво спросил Котенко.

— Хоть бы направление узнать.

Саша взял овчара за поводок, сказал: «Ищи». Архыз повёл сначала по следу Лобика, но догадался, что не это нужно, отыскал след Козинского и пошёл через луга вниз.

До темноты они миновали березняк, пихтовую заросль и два распадка. Были уверены, что преступник спешит уйти и не устроит засады. След шёл точно на северо-запад, он выходил за пределы заповедника. Ясно, что не в свою станицу подался. Ищет удобное логово. Ну что ж, по крайней мере они теперь знают, где его искать.

На приют вернулись ночью, путь облегчил Котенко, у которого был хороший фонарик со свежей батареей.

— Говорил же тебе… — бурчал всю дорогу Александр Сергеевич, с опозданием переживая страх за Сашину жизнь.

Котенко лишь после ужина сказал:

— Тут своих дел по горло, а приходится за всякими мерзавцами гоняться…

Глава тринадцатая СХВАТКА В ПЕЩЕРЕ

1

К вечеру приехали два лесника верхами и с ними Иван Лысенко. Пустили коней на луг и рассказали, что милиции не будет, зато подъедут несколько опытных оперативных работников из уголовного розыска.

По карте, которая имелась у зоолога, определили район поиска. Не маленький кусок, зато все сошлись на одном: отсюда Козинский никуда не уйдёт.

Лесники сели играть в шашки, Котенко занялся своими записями. Саша заскучал. Правда, что ждать и догонять тоскливее всего.

Утром поднялись рано, успели поглядеть на густой иней, опушивший траву и цветы. Брызнуло солнце, и мороз исчез, обернувшись лёгоньким паром.

Саша тихонько поговорил о чем-то с Лысенко, потом с Александром Сергеевичем. Подошёл к зоологу.

— Вы нам фонарик не одолжите?

— Кому — нам?

— Мы с Сергеичем и Лысенкой пещеру осмотрим.

— Зачем она вам?

Лысенко сказал:

— Если Козинский ищет удобное логово, он той пещеры не минует. Он её знает. Хобика там стрелял.

— Понял вас. Берите фонарь. И «летучую мышь» возьмите. Но к шести быть, не позже. Нам с тобой, Саша, двигаться надо. Проведаем Ивана Ивановича со студентами, выйдем к верховьям Киши, посмотрим на зубровый молодняк, а уж потом получишь свободный месяц для подготовки к экзаменам, чтобы без тревог. И поедете вы с Татьяной… — Зоолог прищурился.

Саша потупил голову.

— Ладно, — сказал зоолог. — Будем надеяться на лучшее.

— Пошли? — Лысенко уже стоял у дверей.

Саша взял карабин и молча вышел.

Архыз остался на приюте. Не взяли. Пещера и без него тесная. Не разойдутся.

2

У старой оленухи появились новые основания для беспокойства.

Мало того, что Хобик с такой неосторожностью подходил к человеку, к полуволку и даже к медведю. Когда это случилось в первый раз, ещё по весне, приёмная мать Хобика просто не находила себе места от страха. Позже она свыклась с этой ненормальностью, и если Хобик оставался рядом с хищными друзьями на час-другой, то просто убегала не очень далеко. Хобик, наигравшись с удивительными приятелями, вновь появлялся около неё целёхонек и невредим. Ко всему можно привыкнуть, хотя у самой оленухи и мысли не было присоединиться к Хобику, способному дружить с человеком и собакой.

Постепенно у повзрослевшего вилорогого оленя появились новые желания, и они совпали по времени с некоторым охлаждением по отношению к приёмной матери.

Хобик не давал больше лизать себя, всячески уклонялся от ласки, когда они отдыхали, ложился уже не рядом с оленухой, а поодаль, подчёркивая тем самым свою самостоятельность и независимость.

Ещё совсем недавно маршруты движения определяла оленуха, Хобик беспрекословно подчинялся ей, больше знающей, где хорошая трава, где солонец и где нет опасности. В последнее же время он сам выбирал дорогу, делал это не всегда удачно, но вряд ли сознавал свои ошибки.