Там, за рекой

И мы поехали в библиотеку. Странно, но в заднем зеркале мне все время мерещился какой-то смутно знакомый черный «Крузер». Похожий я видел вчера возле дома Олич и где-то еще. Олич! Имя заново запустило всю цепочку воспоминаний последних дней. Жена, дети, Олич. Я помотал головой, пытаясь избавиться от этих мерзких, идущих по кругу мыслей. Кажется, у меня не очень получилось.

Ирэна Генриховна была на месте, да и меня узнала сразу же. Естественно, с ходу обрушилась с упреками, что я уже давно не появлялся. Я вяло отбивался, познакомил ее с Наташей, дал им сходить вместе в музей, посмотреть экспонаты и проникнуться духом Ефремова. Только спустя минут тридцать мы наконец вернулись к сути разговора. Я не стал рассказывать обо всей чертовщине, лишь сказал, что мы ищем странную усадьбу с башенкой и пытаемся понять, что же стало с Иришкой.

– Корнеева? Ирочка? – переспросила Генриховна. – Да я и без газет помню отлично, ужасная и одновременно очень мутная история.

– Почему мутная?

– Да там что-то с телом совсем не так было. И хоронили в гробу закрытом, и опознать ее родители смогли только по вещам, и, вроде говорили, даже группа крови не совпадала.

Я сидел и кивал. Что-то в таком духе я и подозревал.

– А потом их отец очень сильно сдал. Я точно не скажу, ты же лучше знаешь. Он же вроде пенсионер военный, охранником работал. Но что с ним точно произошло, я не знаю. Хотя время помню и год. Можно по «Гатчинке» посмотреть, по страничке с некрологами.

Жаль, я все-таки надеялся, что расковыривать подшивку «Гатчинской правды» не придется. Ирэна Генриховна и Наташа взялись за это дело вдвоем. Буквально за пятнадцать минут они отлично спелись, так что я даже начинал ревновать. Приводишь знакомого к лучшему другу, и тут оказывается, что другу ты не так чтобы и интересен. Ничего, ради дела могу и потерпеть.

Я же попросил книг об усадьбах Гатчинского района и начал методично их перелистывать, надеясь наткнуться на нужную нам. Больше всего меня бесило, что я даже не могу придумать, где же находится это здание. Вроде до фига чего видел, а такая усадьба ни разу не попадалась.

За этим медитативным занятием я провел больше часа. В библиотеке вообще время идет по-другому, опираясь только на причины, по которым ты оказался в этом месте. И берегись, если ты пришел сюда не по своей воле, – тут часы могут тянуться вечно.

Еще минут через сорок я понял, что тяну пустышку. Ни в один из справочников или путеводителей она не входила. Никто не предлагал посетить похожее место, поехать туда в субботу с друзьями и пофотографировать. Я начал думать, как такое могло произойти, и придумал вполне себе внятный вариант – усадьба находится на территории одной из военных частей. В Гатчинском и Лужском районах их много.

Мысль не успела оформиться во что-то стоящее, кроме «Это что ж, теперь еще и по военным частям придется ездить?», когда ко мне подошли Ирэна Генриховна с Наташей. И, судя по их виду, они что-то накопали. Наташе просто не терпелось рассказать об успехах.

– Короче. Смотри, мы нашли новость о гибели Ирины Корнеевой, там даже даты похорон нет. Видно, церемония была закрытая и никого не приглашали. Мы даже думали, что все, тупик это. А в заметке о гибели ее отца Павла Сергеевича Корнеева написано, что он будет похоронен в Кремено, рядом с дочерью.

Ирэна Генриховна стояла рядом и кивала, подтверждая Наташины слова.

– Кирилл, а Кремено – это далеко? И почему название такое знакомое?

– Ната, ты совсем забыла деревню, куда мы приплыли после Старого Плёса?

– Ту самую, где булки вкусные? – Наташа улыбнулась. – Помню. А что, там какое-то известное кладбище?

За меня ответила Ирэна Генриховна:

– Скорее оно там странное, непривычное. Деревня небольшая, расположена по берегу разлившегося в нижнем течении Оредежа, почти на вытянутом полуострове. А на кладбище места не хватило, ну или изначально хотели его делать в другом месте. В общем, оно оказалось на другом берегу реки.

– А как же похороны? – удивилась Наташа.

– Ну вот точно так же, как и на Троицу ездят за могилками ухаживать, – все на лодках. У местных жителей, почитай, в каждом дворе хотя бы одна лодка, да есть. Так и плывут траурной процессией в несколько моторок через гладкое зеркало реки.

– То есть мы сейчас поедем туда, откуда вся эта история началась?

– Почти, но не совсем, Старый Плёс километров на пятнадцать-двадцать севернее. Но в общем и целом едем в те самые места. С другой стороны, у нас зацепки все равно нет.

– А что за башенка-то? – спросила библиотекарь.

Я начал подбирать слова и пытаться описать эту странную башенку-галерею в пять окон на одну сторону. Потом вспомнил и просто попросил Наташу показать фотографии. Наташа показала, Ирэна Генриховна посмотрела, отошла в другую комнату и притащила какую-то медицинскую книгу.

– Кирилл, Кирилл! Ну ты даешь! Я думала, у тебя реально что-то сложное.