Там, за рекой

Мы выложили свою легенду, но по лицу врача было видно, что она нам не верит ни на грош. Она не возражала, не пыталась поймать нас на противоречиях, просто стояла и щурилась, пытаясь решить – просто прогнать нас или все-таки пустить, тем более что никаких явных препятствий для нашего посещения не было. У нас трижды проверили и переписали паспорта, после чего все-таки пустили. Разрешенные продукты тоже проверили трижды, почему-то заставив выложить плавленый сыр.

Мы шли по огромной, идеально вылизанной и ухоженной территории. Врач решила сменить гнев на милость и по ходу действия рассказывала нам о больнице. Было видно, что это ее самая важная и любимая тема.

За время, пока мы шли, она успела сообщить и о том, что сейчас здесь содержится более тысячи больных, и о том, что два года назад они получили почетную грамоту как лучшая клиника для душевнобольных в России, и о том, что завтра Яблочный Спас и все больные вечером соберутся на спектакль, который они сами готовят на открытой сцене. Сцену нам тоже показали.

Затем нас подвели почему-то не к отделениям, а к главному зданию. Наталья Павловна остановилась и начала нас инструктировать.

– Вы только поймите: Ирина – женщина нестабильная, у нее бывают срывы, бывают проблемы, иногда она может не узнавать никого неделями, порой память возвращается и она все помнит. В периоды ухудшения состояния может быть очень агрессивна, собственно, именно так она сюда и попала. Без опасности для окружающих у нас, вы же понимаете, никого не положат в больницу. Чтобы не травмировать девочку, встреча будет проходить в музее, размещенном в бельведере, и только при наблюдении лечащего врача и Натальи Павловны.

Мы кивали, соглашаясь, а я все думал, что же мы скажем, когда увидим Иришку, тем более под пристальным присмотром других людей. И мне казалось, что эта наша идея абсолютно тупая и глупая. Впрочем, отступать уже было некуда.

Мы поднялись по богатой отреставрированной лестнице на второй этаж, а затем и в бельведер. Просторное помещение, действительно что-то вроде небольшого краеведческого музея. По стенам портреты, на которых я узнал Апраксина и Демидова. Петра Кащенко, чем-то напоминавшего Антона Чехова, я не признал, но он был крупно подписан.

Наташа прилипла к окну и смотрела на прекрасный, выверенный до мелочей двор усадьбы. Аккуратное искусственное озеро, ухоженные клумбы с цветами. На большой поляне строители продолжали готовить сцену к завтрашнему представлению. Я тоже засмотрелся на эту красоту. Все время забываю, в каких красивых местах мне повезло жить.

А затем в сопровождении врача в комнату вошла Иришка. Я обернулся, поймал ее взгляд и уже не мог отвести от нее глаз. Она почти не изменилась, все такая же красивая принцесса с чертиками в уголках улыбающихся глаз на немного заострившемся и посерьезневшем лице. Исчезли длинные волосы, добавились заметные морщинки. Странно в таком возрасте, хотя нужно учесть, что тут все ходят ненакрашенные. Неважно, я все еще не кривя душой готов был сказать, что она одна из самых красивых женщин, когда-либо встреченных мной.

Иришка улыбнулась.

– Ты? Наконец-то.

Согласно легенде, я начал представлять Наташу, а затем пытаться путано объяснить, зачем мы сюда приехали.

Иришка отвечала абсолютно невпопад.

– Молодец, что приехал. Давно жду. Ты только и смог. Ты только. Уходить пора.

Казалось, будто она думает о чем-то еще и на разговор уже не остается ни сил, ни желания. Она смотрела на меня, словно не веря, что я – это я.

Это походило на какую-то странную шифровку. Наташа молчала, доктора тоже, а Иришка говорила со мной, да только я ничего не мог понять. Отдельные слова и фразы, между которыми длительные паузы, – казалось, она подбирает слово за словом, да так и не может подобрать.

– Вся проблема в зеркалах. Нужен поступок. Раз уж мир перевернутый. Только не говори. Молчание – оно золото.

Но мне казалось, что я тоже должен сказать в ответ хотя бы что-то. Согласитесь, как-то глупо просто кивать все время. Кроме того, я хотел посмотреть на ее реакцию.

– Ира, а мы тут были в Старом Плёсе, представляешь?

Наверное, зря я это сделал. Сколько раз мне говорили: «Молчи, Карпов, сойдешь за умного». А я так и не усвоил этот урок. Увы.

В одно мгновение Иришка изменилась, внутри нее пробудилась хищная когтистая птица. Она будто стала выше, плечи развернулись, голос стал выше, и в нем появились мерзкие и холодные стальные нотки. Передо мной стоял совсем другой человек, и в этой новой и пугающей женщине не было ни капли прежней Иришки.

– А мне-то почему должно быть не пофиг, а, Карпов, где ты там был? Тебя не было пятнадцать лет, и все это время тебе было пофиг, просто пофиг, где я и что со мной происходит. А тут ты сразу бежишь на цырлах – ох, я приехал, скучал, хотел тебя увидеть, здрасьте. Стены покрасьте. Дорогой мой неудавшийся женишок и одноклассник, вот скажи, почему я сейчас вообще с тобой должна разговаривать? Почему я должна снизойти до этих встреч?