Там, за рекой

История места оказалась очень интересной. Когда Петр Первый возвратил Ингерманландию в состав России, он очень активно раздавал местные земли своим приближенным. К примеру, в десяти километрах от этого места свою усадьбу построил Абрам Петрович Ганнибал, прадед Пушкина. Сиворицы же отошли еще одному сподвижнику Петра – Федору Матвеевичу Апраксину, генерал-адмиралу, одному из создателей российского военно-морского флота. В 1712 году он, повелением Петра, был назначен управляющим Ингерманландией, Эстляндией и Карелией, ну и тогда же построил в Сиворицах деревянную усадьбу и церковь в селе.

Спустя пятьдесят лет село целиком у него выкупил Петр Григорьевич Демидов, известный уральский заводчик. В те времена Демидовы были при деньгах, и покупка села вблизи от увеличивающей свое могущество столицы была выгодным и удобным приобретением. Идея о возможности вырваться из города в спокойное и уединенное место появилась уже очень давно. Именно тогда архитектор Иван Старов начинает возведение большой каменной усадьбы, дожившей до наших дней.

Сиворицы – это не единственная усадьба Демидовых в Ингерманландии. Спустя десять лет у Ганнибала они выкупят «парадное поместье» в Тайцах, километров на двадцать севернее. Там Старов впоследствии развернется и создаст для Демидова и его дочери настоящий дворец с полукруглыми террасами для прогулок.

Здесь же изначально создавалась крепкая помещичья усадьба. Стиль классический, греческий, так укоренившийся на наших землях. Большое, крепко стоящее на земле двухэтажное здание с тем самым бельведером о пяти окнах, что казался мне то ли надстройкой, то ли башенкой. Огромный парк с беседками и искусственным озером. Местный ландшафт позволил создать ротонду с красивым видом и даже небольшой водопад, к сожалению, не доживший до наших дней. Один только парк занимал больше восьмидесяти гектаров, площадь же всей усадьбы переваливает за триста.

В конце девятнадцатого века, через сто тридцать лет, семья Демидовых стала испытывать проблемы с деньгами. В это время они и продают Сиворицкое имение. Покупателей не нашлось, и землю выкупило Петербургское земство для государственных нужд. При помощи императрицы Марии Федоровны (одной из самых светлых женщин в истории нашей страны) был пожертвован миллион рублей и открыта больница для душевнобольных.

Строительством и обустройством центра из Москвы пригласили заведовать Петра Кащенко, одного из лучших психиатров того времени. Но, что гораздо важнее, очень хорошего управленца и организатора. Здесь ему удалось развернуться.

Открытое в 1909 году лечебное учреждение стало передовым для своего времени. Например, обед по стоимости и калорийности был равен нормальному обеду в петербургском ресторане, главный врач жил в отдельном доме из пятнадцати комнат, а каждый врач – в семикомнатном. Петербургское земство даже получило медаль за создание такого центра. После смерти Кащенко от послеоперационных осложнений в 1920 году больнице было присвоено его имя.

После революции тут ничего особо не поменялось, больница продолжила работать. А вот приход немцев в 1941 году стал одной из самых черных страниц в истории больницы. В начале войны на ее территории был размещен госпиталь для раненых. Пришедшие фашисты убили более девятисот больных, четырехсот раненых красноармейцев и нескольких врачей. В здании психиатрического центра они устроили госпиталь для своих раненых. Перед уходом, в 1944 году, немцы взорвали часть зданий больницы.

Спустя пятнадцать лет центр восстановили, построили несколько новых зданий. А уже с начала двухтысячных усадьбу стали облагораживать. В бельведере открыли музей, отреставрировали часть внутреннего убранства, и все это – не прекращая лечить больных.

Наташа жестко объявила, что должна пойти со мной. Я не отказывался. А вдруг там, внутри, и в самом деле сидит добрый Гудвин, который выдаст нам сердце, мозги и отправит обратно в Канзас? Было бы глупо не использовать этот шанс.

А дальше Наташу понесло, и еще до того, как мы допили кофе, она предложила с десяток самых разных, большей частью абсолютно нереалистичных идей. По итогу мы выбрали самую простую и банальную. Купить продуктов, разрешенных для передачи, и попросить о свидании. Если Корнеева действительно там и под своей фамилией, а нас спросят, зачем мы приперлись, скажем, что Наташа сводная сестра Ирины Корнеевой, а я ее одноклассник. Немного вранья, но что поделать. Кому это повредит, в конце-то концов.

Машину мы оставили на парковке, а сами под накрапывающим дождем пошли к проходной. В списках больных Корнеева нашлась, тут никаких вопросов. Однако потом нас долго не пускали, ждали врача. Мы с Наташей стояли и нервничали. Почему не пускают – непонятно, просто стойте и ждите. Наконец подошла полная крепкая женщина-врач и объяснила, что к Иришке никто не приходил уже года полтора. А тут мы такие красивые, нежданно-негаданно. И она, Наталья Павловна, не готова брать на себя такую ответственность и пускать не пойми кого.