Там, за Вороножскими лесами

– Честный жених сначала свататься идет, а потом уж с девкой по погостам да лесам бродит, и то ежели отец ее позволит то бесстыдство творить, – сразу показал свою осведомленность Федор.

Демьян опустил глаза.

– Отдай, полюбились мы друг дружке.

– А она вот сказывает – не нужен ты ей, – воевода постучал кончиками пальцев по твердому дереву.

– Рассорились мы давеча, обида в ней говорит, да то ненадолго, простит! – горячо заговорил парень.

– Что ж рассорились-то? – глаза воеводы совсем превратились в щелочки.

– Не могу я того сказать, – покраснел Демьян.

– Слышала, Устя, рассорились они давеча!? – громко, скорее кому-то, чем жене прокричал Федор. – Значит, вчера она снег с могилок долго расчищала, замешкалась, видеть никого не видела, никакие ухари вкруг нее не вились? Да и не нужны ей женихи курские, так? А этот говорит – рассорились, это ж как?

Купава ахнула и опрокинула крынку. Та с глухим стуком упала на пол, расколовшись надвое.

– Пошла вон, растяпа! – гаркнул на нее хозяин.

Олексич с досады прикусил нижнюю губу, он «с потрохами» выдал любимую отцу. Хитрый Федор провел его как дитя.

– Не гневайся, случайно мы встретились, не виновата она, – попытался хоть как-то исправить ситуацию Демьян.

– Не умеешь врать, так и не берись, – усмехнулся воевода. – Другие вон в сваты князей брали, а ты что ж один пришел. Али не в чести у князя своего?

– Ведаю, что князей наших не жалуешь, злить тебя не хотел, – признался жених.

– Умно, только не поможет, – воевода встал из-за стола. – Знаешь же, что не отдам, так зачем явился?

– А с чего тебе, Федор Евсеевич, мне дочь свою не отдать!? Чем я в мужья плох?! Отец у меня нечета тебе, городом большим ведает, – отчаянье делало Демьяна злым и наглым.

– То ты, сынок, больших городов не видел, – опять сощурил глаза воевода.

– Больших может и не видел, да по твоему хаживал, с Ольговом не сравнить.

– Вот, что за женихи нынче, Устиньюшка, пошли?! – опять кому-то громко выкрикнул Федор. – Пришел дочь просить, а отца поносит.

– Не хотел я тебя обидеть! Уж прости жениха неразумного! – так же громко в пустоту закрытой двери крикнул Демьян. – Да правдой можно ли обидеть?

Федор громко расхохотался, поглаживая опрятную бороду.

– Нравишься ты мне, Демьян Олексич, другого и на порог бы не пустил, а тебе вот, что скажу… Переходи на службу к рязанскому князю, я пред светлым Федором Романовичем⁵¹ похлопочу. Хочешь, здесь на заставе первым помощником мне будешь, не захочешь под рукой тестя ходить, ежели городец мой мелковат, так я тебя в переяславскую дружину пристрою. Что скажешь?

У Демьяна перехватило дыхание.

– Не могу я того принять, – с трудом вымолвил он.

– Видишь, я ему не отказывал! – крикнул в воздух Федор. – Он сам от тебя отрекся, ему его князья дороже!

За дверью послышался легкий шорох и быстро удаляющиеся шаги.

– Зачем ты так? – с горечью прошептал Демьян.

– А затем, чтобы слезы по тебе не лила да быстрее позабыла. Отец, говоришь, большим городом управляет. А цел ли тот город, а жив ли отец твой? Ты про то ведаешь? Куда ты молодуху собираешься везти, ногайцам в руки? Я не для того дочь растил, чтобы ее на невольничьем торгу грязными ручищами поганые лапали! Что я матери ее на том свете говорить стану? Разные у вас дороги!

– А ты думаешь там за Вороножскими лесами рай?! Тишь да благодать! Думаешь, чащи непролазные уберегут Переяславль? Батыя то не остановило… А батюшку князя твоего не в Орде ли замучили, на куски разрезали⁵²? Не так давно это было. И вы, и мы меж лесом и степью живем, вместе по краю ходим. День прожили – да слава Богу! Времена нынче такие.

– Может и такие, только наш князь о судьбе батюшки помнит, гордыню свою подальше за пазуху засунул да голову пониже склоняет, а твои кланяться не хотят, боятся – надвое переломятся, от того погибель Курской земле. Диким полем все обратится.

– А вас, значит, за смирение не тронут? – усмехнулся Демьян. – В холопах жить спокойней.

– Жить! Это ты правильно заметил. Все, устал я пререкаться с тобой. Сам все понял, не дурак. Ступай с Богом, – Федор опять тяжело опустился на лавку. – Каравай возьмешь⁵³, оголодали, небось? – хозяин широким жестом обвел стол.

– Обойдусь, – Демьяну показалось, что пол расходится под ногами, и открывается бездна. – Не отдашь, так умыкну! – в отчаянье крикнул он воеводе, не желая мириться со злой судьбой.

– Нет, Устя, ты посмотри каков! В моем доме мне же и грозит, – хмыкнул в бороду воевода.

Устинья потянулась к мужу и что-то, густо краснея, зашептала ему в самое ухо.

– Не было у них ничего в лесу, уж я свою дочь насквозь вижу! – Федор опять вскочил с лавки. – А коли б и было чего, все равно не отдал бы! Я здесь на заставе не зря грудь под стрелы бродников подставляю, жалует меня князь. Я такое приданое своей Агафье выкачу, что жених не только порченную, а и брюхатую возьмет, да еще ручки мне целовать станет!

Не дослушав крики распалившегося воеводы, Демьян пошел прочь.