Там, за зорями

Девушка почувствовала, как глаза наполнились слезами и прикусила губу. «Господи! Боже мой, нет! Нет! Это неправда! Это не может быть правдой!» Она не могла так обмануться! Виталя, ее Виталя и есть тот самый обаятельный подлец, о котором рассказывали девчонки в сентябре? Муж Марины Александровны Яблонской? Это неправда! Нет!

А между тем это и было объяснением его поведения и некоторых поступков и странностей, которые она замечала, но объяснить не могла. Злата ведь даже в неверности его подозревала, а он оказался женат! Человек, без которого она не мыслила своей жизни, был чужим мужем и отцом!

Злата Полянская медленно поднесла ладонь к губам, чувствуя, как от ужаса леденеет все внутри.

Дорош развернул машину и, объехав девушку, ударил по газам, оставляя ее в облаке снежной пыли. Злата так и осталась стоять, не в состоянии сделать и шага. Она не могла, просто не представляла, как сейчас войдет в школу, зайдет в учительскую и, как раньше, поздоровается с завучем. Как подойдет к ней, как станет разговаривать, как посмотрит в глаза… Нет, она не сможет, смелости у нее не хватит. Ей почему-то показалось сегодня Марина Александровна сразу все поймет. Прочтет в виноватых глазах ужасную правду — Злата Юрьевна Полянская и есть та самая дрянь, к которой ее муж таскается не один месяц и из-за которой она так несчастна. А вдруг и все это поймут? А вдруг Марина Александровна при всех оскорбит ее и попросит уйти? Нет, нет, нет! Такого позора Злата не сможет вынести! В панике девушка обернулась, готовая бежать без оглядки подальше и от школы, и из этой деревни вообще.

— Злат, привет! — раздалось у нее за спиной.

Полянская резко обернулась. Перед ней стояла молодая учительница младших классов, с которой они приятельствовали.

— Ну и холодрыга сегодня! Бр-р! — коллега поежилась. — А ты чего стоишь? Ждешь кого-нибудь?

— Нет, я… — пробормотала девушка.

— Тогда пойдем скорее! Я видела, завуча нашу уже привезли. Надеюсь, в санатории она отдохнула как следует, а доброжелатели еще не успели донести ей об изменах мужа! — хихикнула девушка.

Злата аж дернулась от этих слов. Как бы она ни пыталась, а в сознании все не укладывалось: Виталя, ее Виталя и вовсе не ее. Он чужой… А все слова, его слова — сплошная ложь и полнейшее притворство.

Слезы сдавили горло, и ей пришлось зажмуриться, чтобы ведать им скатиться по щекам. Только не здесь и не сейчас. Господи! Только не сейчас… Злата обращалась к богу, но глаза к небу поднять не смела… Не хватало храбрости, да и не имела она права просить у Господа Бога чего-то! Все воздается по заслугам, и ей воздастся и за улыбки, и за взгляды, и за ночи спим. И этот стыд перед Мариной Александровной, и эта боль, раздирающая грудь, и эти слезы, которые жгли глаза, и те бесконечные страдания, ожидающие впереди, тоска, дни без него и воспоминания, терзающие душу, — все это бесспорно она заслужила.

Злата шла за своей коллегой и ног не чувствовала под собой. Все рушилось на глазах, увлекая за собой, повергая в бездну боли и отчаяния. Она кусала губы и сжимала кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладошки. Было так больно, так невыносимо больно и так хотелось плакать. Хотелось забиться в какой-нибудь угол потемнее, скрыться ото всех на свете и плакать, плакать, плакать… Пока не кончатся силы, пока не иссякнут слезы, пока не придет спасительное вязкое отупение…

Полянская не помнила, как смогла пережить педсовет. Она так и не посмела поднять глаза на Яблонскую, и не только из-за стыда перед ней или из боязни выдать себя и расплакаться. С каждой секундой понимание произошедшего все отчетливее вставало перед Златой, казалось, еще немного, и с ней случится припадок. Она не могла смотреть на Марину Александровну, потому что, глядя на нее, девушка как будто видела Дороша. В нервных движениях ее рук, в звуках сильного голоса, в манере говорить и держаться, в ее глазах, жизни, в душе, в сердце был Виталий Алексеевич. Это с ней он, молодой и счастливый, шел в ЗАГс. Это она подарила ему сына, пробудив в нем отцовские чувства. Они оба строили свой дом, быт и какие-то планы. Это с ней он обсуждал свои дела и серьезные проблемы, она, а не Злата Полянская, была его надежной опорой и поддержкой. А она, Злата Юрьевна, была лишь веселым и забавным развлечением. Над ней можно было подтрунивать и смеяться. Ну и иногда говорить то, что она хотела бы услышать, только затем, чтобы усыпить ее сомнения и удержать около себя.

— Извините, мне что-то нехорошо… — пробормотала девушка, поднимаясь со своего места и не в состоянии больше выдерживать этой пытки. — Можно я выйду?

— Да, конечно! — немного растерявшись, сказала Марина Александровна, которую Злата Юрьевна так бесцеремонно прервала на полуслове.