Там, за зорями. Пять лет спустя

На краю неба, над безбрежными полями с озимыми разгорался закат. Солнце, окрашивая небо золотисто-малиновым цветом, садилось за дальний лес, что темнел на горизонте. С востока из-за леса нежно-сиреневыми и розовыми переливами подкрадывалась ночь. Стих ветер, весь день качающий деревья. Смолк щебет птиц. Благодатная тишина, как колыбельная, повисла над деревней. И только комар, звеня над ухом, нарушал ее, да где-то далеко, за огородом, на сажалке «гудели» апалоники. Мир затих. Замер. И от этой первозданной, чистой, глубокой, целебной тишины так светло и хорошо становилось на душе. Можно было до самой темноты гулять по деревне, вдыхая этот воздух, разбавленный нежными ароматами. Молчать, боясь даже шепотом нарушить это волшебное очарование. И закрывая глаза, чувствовать, как этот воздух, эта тишина и бесконечные просторы очищают мысли и чувства от мелкого, чуждого, лживого и суетного, оставляя главное, нужное… Прозрачная синяя ночь обступала деревеньку. К приоткрытым окошкам подкрадывались сны. Первая звезда зажглась на небосклоне, а закат еще продолжал розоветь…

— А знаешь, Леш, — прошептала Злата, когда они остановились у ее дома, — иногда мне кажется, в этой тишине можно раствориться. Не исчезнуть, нет, просто соприкоснуться душой, стать единым целым и почувствовать ту особую неразрывную связь с миром. И знаешь, здесь, в Горновке, этот мир никогда не станет обыденностью для меня… Это магия…

— Я знаю, — так же шепотом отозвался Блотский, не в силах добавить к этому что-то еще.

Не мог он говорить. Злата стояла так близко, вслушиваясь в эту тишину, очарованная ею. Леша слушал ее дыхание и нестерпимо хотел обнять, прижать ее к себе, не думая ни о чем. Злата права, это какая-то магия, а еще странное чувство, дежавю. Все это было уже однажды с ними. Они снова просто друзья. И снова нельзя забываться, переходя черту, нельзя разрушать то, что есть между ними сейчас. То, чем, как и прежде, Блотский дорожил и что ненавидел. Их дружба.

Глава 31

— Доча, я что-то не понял, Василь куст пионов у своей мамани для кого обломал? Для мамули твоей или для крестной? Лене, смотрю, каких-то три захудалых цветочка подарил, а Светке — охапку! Он вообще на юбилей пришел или в сваты? — возмущенно бубнил Полянский, наблюдая за прибывающими гостями из окна столовой.

Елена Викторовна наотрез отказалась устраивать праздничные застолья в доме. Поэтому уже с утра из дома вынесли столы и накрыли полотняными скатертями из закромов покойной бабушки и соорудили лавки, чтобы гости могли удобно разместиться. К тому же и погода благоприятствовала. Воздушные шары были как-то не уместны в данном случае, все же Елене Викторовне исполнялось пятьдесят пять, поэтому решено было просто украсить сад маленькими китайскими фонариками, чем и занимались Злата и Аня с утра. С наступлением сумерек их собирались зажечь. Полянская-старшая в новом светло-оливковом костюме, с безупречной укладкой, которую с утра ей сделала Катерина, встречала у калитки прибывающих гостей, а Злата по цепочке с папой передавала через окно горячие блюда, которые на крыльце принимала тетя Люда и относила к столу. Хотелось уже подать все сразу, чтобы потом не отвлекаться на «принеси-подай».

— Папуль, так ведь тетя Света дама у нас свободная, да и дядь Вася, кажется, давно уже разведен! — отозвалась с улыбкой девушка, передавая ему очередную тарелку с дымящимися голубцами.

— Вообще-то Василь не знает, что она свободна. Я сказал ему, что замужем она. Больно нужны нам такие родственники, доча. Характер у него тот еще. Так что пусть он себе в области поищет кого!

— Ну ты, папуля, и интриган! — засмеялась Злата, передавая ему последнюю тарелку и выглядывая в открытое окошко. — А вот мне кажется, тетя Свете он тоже понравился! Вон, смотри, как разулыбалась, принимая цветы!

— Ага, умеет он пыль в глаза пустить, а вот помянешь мое слово, к концу вечера Светка не будет знать, куда от него деваться! Занудит до смерти! К тому же он еще и не это самое! — характерным знаком указал Полянский.

— Ну, это, папуль, в самом деле самый весомый аргумент! — стараясь придать лицу серьезное выражение, согласно кивнула девушка. — И крестную он точно убедит! Ты ей скажи за столом об этом, ладно? Предупреди!

— Обязательно! — кивнул Полянский и поправил узел галстука. — Прямо сейчас пойду и скажу!

— Давай! — давясь от смеха, напутствовала его девушка и махнула вслед рукой. Когда за ним закрылась входная дверь, девушка вернулась в кухоньку, где вымыла руки, вышла в столовую и на минутку задержалась у старого трюмо. Пригладив волосы, выбившиеся из красивой прически, которую ей сделала Катерина, девушка припудрила носик и освежила вишневый блеск на губах. Мельком взглянула на свой наряд — полотняное белое платье простого прямого покроя, достающее до щиколотки, с узором из мелких синих цветов, которые подчеркивали синеву ее глаз. Злата как раз вышла на крыльцо, когда в проеме калитки появился Блотский.