Там, за зорями. Пять лет спустя

— Давай садиться ужинать, и я расскажу тебе о Горновке, и вообще мне столько всего надо тебе рассказать, ночи не хватит! — улыбнувшись, сказала она. — К тому же надо успеть позвонить маме и пожелать сладких снов нашей лапочке!

— Давай, — молодой человек разжал объятия. — А знаешь, я привез из Крыма бутылку хорошего вина. В Феодосии купил! Давай продегустируем ее, что ли? — предложил он. — Продавец меня уверял, что такого вина я еще никогда не пробовал, вот мы и проверим, не соврал ли он!

— А давай! — согласилась девушка и, отступив от мужа, стала искать бокалы, запрятанные где-то в верхних шкафчиках старого кухонного гарнитура.

За окном медленно угасал вечер, сгущались сиреневые сумерки, во дворе зажигались фонари, лавочки у подъезда покидали старушки, уступая место молодежи. Время близилось к одиннадцати, когда они с мужем, наконец, встали из-за стола. Леша остался убирать со стола и мыть посуду, а девушка отправилась принять душ.

Злата выходила из ванной, когда услышала, как на тумбочке в прихожей заливается ее мобильный. Придерживая одной рукой чалму из полотенца, сооруженную на голове, Полянская прошла в прихожую и взяла в руки телефон, удивляясь, кто может так поздно звонить, да так и замерла на месте. На экране высветился номер Дороша. Сердце подпрыгнуло в груди и с перебоями забилось где-то в области горла. Колени подкосились, и телефон едва не выскользнул из ослабевших, влажных рук. Ее всю как будто горячей волной окатило, и на мгновение показалось, сейчас она лишится чувств.

Злата так хотела, чтобы он позвонил. Вчера вечером, ночью, да и сегодня весь день она замирала, когда звонил телефон, и с надеждой смотрела на экран. Вопреки всем доводам разума ей так хотелось снова услышать его голос — негромкий, нежный, пронизанный искорками смеха и тепла. Злата не верила, что он позвонит… И вот…

Девушка сжала обеими ладошками все еще вибрирующий телефон и услышала, как из комнаты вышел Леша.

— Злата, это у тебя телефон звонил или мне показалось? — спросил он. Телефон, наконец, затих в руках, но оборачиваться к мужу девушка не торопилась, догадываясь, какое у нее сейчас выражение лица.

— Нет, не показалось, — прочистив горло, ответила она. — Номером ошиблись! — сунув телефон в карман халата, так и не повернувшись к Леше, она снова скрылась в ванной, даже не совсем осознавая, что она делает и зачем.

Телефонный звонок Витали вмиг разрушил ту уютную атмосферу тихого вечера рядом с мужем, в которую Злата так легко поверила, за которой попыталась спрятаться, обмануть себя.

Закрыв за собой дверь, Полянская опустилась на край ванны и сжала обеими руками телефон. Он позвонил… Он думал о ней… Злился… Скучал… И, не совладав с собой, переступив самоуверенность и гордость, позвонил. На глаза наворачивались слезы. Она так хотела ему позвонить. Но звонить нельзя. За дверью ее ждет муж. Да и играть в подобные игры Злата Юрьевна не умела. Она и так чувствовала себя ужасно виноватой за то, что было, но чтобы еще и шептаться по телефону с любовником за закрытой дверью ванной — это уж слишком.

Снова сунув телефон в карман, девушка тщательно умылась холодной водой, вытерла лицо и, собравшись с силами, вышла из ванной.

Глава 12

Школьный двор сельской школы, где когда-то Злата Юрьевна Полянская совсем недолго преподавала русский язык и литературу, в это ясное утро первого сентября гудел. Детишки разных возрастов, учителя, родители и просто любопытные толпились на площадке и широких ступенях крыльца, где обычно проводили все торжественные линейки.

Сегодня, в этот первый ясный осенний денек, народу у школы было много, но Злата знала: детей с каждым годом становится все меньше. И директор, и учителя опасались, как бы школу и вовсе не закрыли, а детей не стали возить в ближайший городской поселок. Здесь, в центре, дела обстояли не так печально, как в Горновке и других небольших деревнях, разбросанных поблизости, в которых уже не осталось молодежи, лишь несколько стариков, доживающих свой век, пустые хаты да тишина и безлюдность, царящие кругом. Здесь, в центре, дома не пустовали, как раз наоборот, от самого районного центра, по трассе, вдоль реки, в прибрежной зоне, так сказать, дома пользовались спросом, продаваясь за приличные деньги, но покупали их в основном под дачи, а молодежь стремилась в город. Не тянуло молодых к земле и работать в колхозе считалось даже постыдным. Злата знала об этом, не раз обсуждала эту проблему с председателем, но реального решения не видела. Чем можно было привязать молодежь к земле? Чем можно было увлечь ее? Деньгами? Девушка сомневалась. Сейчас и в колхозах неплохо платили, но это ничего не меняло.

Патриотизм отсутствовал в нынешней молодежи, был просто пустым словом, звуком, над которым они даже не задумывались. Слишком сильным было дуновение той другой, неведомой жизни. Они уезжали и с некоторым снисхождением, презрительностью смотрели на тех, кто остался. Сейчас, идя рядом с Лешей и Маняшей по центральной дорожке, обсаженной ярко-оранжевыми бархатцами и пестрыми цинниями, Злата снова думала об этом.