Тамада. Исповедь с микрофоном

В ответ – лишь тишина, изредка прерывающаяся мелодичным храпом. Парни прошли в комнату. За столом посапывал мужчина, лысой головой держась за грязную скатерть. Его руки свисали вниз по швам, до самых ножек табуретки, покачиваясь от глубоких вздохов. Рядом с ним стояла непочатая бутылка водки, другая опрокинута на пол, а из пепельницы, словно змеи, струились полоски дыма. Вторая шикарная встреча меньше чем за час времени в поселке. Быть может, население настолько одичало в своей закрытости от внешнего мира, что невольным гостям кажутся дикими вполне сносные нравы и порядки? Как не крути, люди годами ничего не видели вокруг, кроме браконьерства. А так как, русский народ в крайней степени стыдливый, то ему жизненно необходимо заглушать тонкую душевную организацию – угрюмостью и водкой. Тогда народ снова встрепенется и расцветет с полной готовностью сражаться против системы. До того момента, пока вновь не придет похмельное утро.

– И чего будем делать? Будить?

Макс неуверенно пожимал плечами, переминаясь с ноги на ногу.

– А ты что предлагаешь? Лечь спать и проснуться с ножом возле шеи и расспросами, кто мы такие? Не уверен, что он вообще помнит, как его то зовут.

– Здорова были, гости дорогие. Мужчина поднял здоровенную ладонь вверх, по направлению к парням, не отрывая головы от стола.

– Я Коля, но все меня знают, как Бурого. И вы знайте. Водки выпьем?

– Привет, Мы Макс и хм, Денис.

Иштван решил не шокировать своим заморским именем и без того уставшего человека.

– Мы пить не будем, завтра работать. Нам бы поспать.

Последняя фраза заставила Николая приподняться. Он сначала посмотрел на ведущего, затем повернул голову в сторону диджея, выдохнул скопившийся воздух через нос и пальцами правой руки собрал возле себя три рюмки. Левой рукой он отодвинулся от стола, пытаясь поймать равновесие на неустойчивой табуретке. Его взгляд был затуманен, неразборчив и казалось, что Бурый не видел ничего дальше своего сломанного носа, пытаясь схватиться за стеклянный сосуд. После неудачных попыток поймать неуловимую бутылку, он все же кое-как схватился за горлышко. И, высвободив из себя победный смех, более похожий на хрюканье довольного порося, откупорил сорокоградусную. Знакомым движением, явно въевшимся в мышечную память, мужчина наполнил рюмки до краев, проливая часть жидкости на серую от разводов скатерть:

– Так нельзя. Обязательно нужно выпить – не по-христиански отказываться. За встречу.

Бурый чокнулся рюмкой по оставшимся двум и опрокинул стопку залпом, сильно закидывая голову назад. Целебная жидкость провалилась внутрь его большого организма, не выказывая каких-либо побочных эффектов отторжения. Ни одна мускула не сыграла на массивном лице. Его губы – вареники, пересохшие от обезвоживания, стали наливаться розовым оттенком.

Спорить бессмысленно. Иштван протянул рюмку диджею, вторую нехотя оставил у себя в руках. Держа стеклянные мензурки на уровни груди, парни молча переглянулись и, выдохнув – выпили содержимое. Мерзкая обжигающая струя с ядовитым запахом растеклась по слизистой рта и гортани. Ведущего чуть покорежило. Вспомнилось его первое знакомство с крепким алкоголем. Летние каникулы после десятого класса. Квартира одноклассницы, где собралась, казалось, половина старшеклассников школы. Подростки пили пиво и курили, сменяя друг друга на балконе, группами по пять – семь человек. Семен – парень из одиннадцатого класса, встречался с хозяйкой квартиры и всячески желал продемонстрировать свою крутость. Он украл у отца бутылку водки. Огуречная водка с салатовой наклейкой, где изображен одноименный зеленый плод в пупырышках. По запаху пойло напоминало дедушкин огуречный лосьон, используемый после бриться. В действительности, может тогда они пробовали именно лосьон, а вовсе не водку, сейчас уже трудно вспомнить. Да только после употребления сего продукта, повзрослевших детей рвало прямо с балкона вниз. Группами по пять – семь человек. Дворовые бабули истошно визжали, сидя на лавках и поджимая ноги, когда очередная порция детской рвоты лилась с высоты балкона на асфальт. Когда стало чуть полегче, Иштван пообещал себе, что никогда более не прикоснётся к бутылке, как бы его не уговаривали.

– Между первой и второй.

Пробубнил Бурый, вновь наполняя стеклянные рюмки до краев. Ему, безусловно, нравился процесс выпивания со всеми традиционными обрядами и присказками. Для таких людей нет ничего важнее, чем четкий алгоритм совершаемых действий, выученных и исполняемых годами. Беспрекословно. И поверьте, никто бы не осмелился навязать свои правила Бурому, а уж тем более, пытаться перечить. Мужчина он крепкий, жесткий, видно, что с серьезной историей за плечами. Так что компания выпила вновь, передавая по кругу домашние соленья из банки.

– Ты откуда такой расписной? Сидел?