Тамбера

— Ну вот что, Маруко, — снова заговорил Визано, — больше я твоих оправданий терпеть не намерен. Если ты еще раз явишься сюда один, тут же уберешься обратно. На этот раз я тебя, так и быть, прощаю. Но больше снисхождения от меня не жди.

— Но я же ни в чем не виноват перед вами, господин, — миролюбиво отвечал Маруко, наслаждаясь теплом и приятной сытостью.

— Виноват или нет, но сюда тебе незачем приезжать, если у тебя ничего с собой, кроме болтовни, не будет. Что из того, что на Лонторе живет голландская девушка? Раз ты не можешь привезти ее сюда в ближайшие дни, мне до нее дела нет, я и слушать о ней не хочу. А если ты ее и привезешь, еще неизвестно, понравится она мне или нет. Пока я знаю одно, лучше Ривоти для меня никого нет. Словом, выбирай: или Ривоти должна быть у нас, или ноги твоей здесь никогда не будет!

— Если таково желание молодого господина, мы еще раз постараемся исполнить его.

Посчитав на этом разговор оконченным, Визано ушел, оставив Маруко одного.

Теперь надо было дожидаться Веллингтона. Тот долго не приходил, но Маруко никуда и не торопился. У него еще была еда на подносе, да и не мешало отдохнуть от неприятного разговора.

Наконец Веллингтон вернулся. Маруко не сразу удалось поговорить с ним о деле. Войдя в дом, англичанин холодно и безразлично посмотрел на гостя и, не сказав ни слова, даже не замедлив шага, проследовал во внутренние комнаты.

Неунывающий Маруко терпеливо ждал, когда хозяин дома соблаговолит поговорить с ним. Прошло около получаса, прежде чем Веллингтон снова появился.

— Ты опять здесь. Что тебе надо? — спросил он равнодушно.

— Я приехал поговорить с вами насчет мускатника, господин, — объяснил Маруко и опустился на пол, скрестив ноги, прямо перед Веллингтоном.

— Так, так. Ну, что же ты мне скажешь?

— Мой сын согласен отдать участок насовсем. И я приехал сказать вам об этом, господин.

— Значит, теперь он согласился?

— Да, господин. И можете быть уверены, никто никогда не потребует его обратно.

Веллингтон сел за стол спиной к Маруко.

— Надо было сразу соглашаться! Времена изменились, Маруко. И мне твой участок теперь не так уж нужен. Я думаю, ты это понимаешь.

У Маруко перехватило дыхание.

А Веллингтон продолжал все так же равнодушно:

— Сад с мускатными деревьями теперь не представляет той ценности, что раньше.

Маруко как воды в рот набрал, не зная, что сказать.

— Ну ладно, что с тобой делать, — после долгого молчания сказал наконец англичанин. — Я возьму твой участок. Только заплачу за него меньше, чем предлагал раньше.

— А сколько теперь вы можете мне заплатить, господин?

— Самое большое — двадцать реалов.

— Двадцать реалов? Это значит…

— Пять тысяч дуитов.

Маруко призадумался. Конечно, пять тысяч дуитов — сумма немалая. Даже когда он заплатит за мускатник Имбате, денег останется довольно, чтобы купить у голландцев много тканей. Но если сравнить с тем, что в тот раз предлагал ему Веллингтон, это был просто грабеж.

— Двадцать реалов — очень мало, господин, заметил Маруко.

— Ну, если за эти деньги ты не хочешь отдавать мускатник, дело твое. Мне-то он совсем не нужен.

— Хоть немного прибавьте, господин.

Веллингтон нетерпеливо встал.

— Хо! Можно подумать, мне твой участок нужен до зарезу! Согласен ты отдать его за двадцать реалов — хорошо. Нет — скатертью дорожка. Мы тебя здесь не держим. Не нравится моя цена, значит, и разговаривать не о чем. И чтоб я тебя больше здесь не видел.

Несговорчивость Веллингтона, его грубый тон привели Маруко в смятение. Испугавшись, что англичанин и вовсе откажется купить участок, он поспешно пробормотал:

— А какие будут условия аренды, господин?

— Те, что и раньше: каждые три месяца ты должен платить мне за аренду мускатника пятьсот дуитов. Но зато весь урожай принадлежит тебе. Делай с ним что угодно, только деньги аккуратно плати.

Маруко стал прикидывать в уме: каждые три месяца придется отдавать по пятьсот дуитов; пожалуй, многовато, если сравнить с тем, что он получит от продажи мускатника.

— А нельзя ли уменьшить плату за аренду? — заикнулся было Маруко.

— Надоело мне с тобой разговаривать! — вконец рассердился Веллингтон. — Убирайся немедленно вон! Я твоей глупостью сыт по горло!

Как будто тяжелой цепью ударили по спине Маруко. Он весь съежился и не посмел больше спорить.

— Хорошо, господин, — вздохнул он, — я согласен.

И Веллингтон принялся составлять документ о состоявшейся сделке, чтобы Маруко тут же его подписал. Затем он прочитал написанное. Все выходило так, как они условились: Маруко продает свой мускатник Веллингтону за 20 реалов, а потом арендует этот мускатник у нового владельца, за что обязуется уплачивать ему по 500 дуитов раз в три месяца. Неграмотному Маруко было невдомек, что в документе на самом деле было написано вот что: