Тамбера

На этом и кончился их разговор. Тамбера молча прошел в свою комнату. Мать осталась одна. Через какое-то время, стряхнув с себя наконец тягостное оцепенение, Вубани поднялась, посмотрела печально на дверь, за которой скрылся ее сын, прислушалась. Было тихо. Она вышла из дому и отправилась в соседний двор.

Ламбару сидел на террасе и усердно чинил сети.

— Жена твоя дома? — спросила Вубани.

— Дома. Входи, пожалуйста.

Ивари она застала за шитьем.

— Какая красивая материя, — сказала Вубани, усаживаясь рядом с хозяйкой. — Что это ты шьешь? Можно посмотреть?

— Ты и не поверишь, что я шью, — горько усмехнувшись, ответила Ивари. — Не зря люди говорят, что я из ума выживаю. Но разве есть на свете что-нибудь сильнее материнской любви?

— Что же ты все-таки делаешь?

— Платье, о котором столько плакала Ривоти. Она вернется домой, я знаю. Я так жду ее, вот и готовлю ей подарок. Да, Вубани, иной раз слишком поздно мы начинаем понимать, что были не правы.

— Детей воспитывать нелегко, — вздохнула Вубани. — Они одного хотят, мы — другого. Как тут быть? Вся душа изболится…

— У тебя хоть сын, не дочка.

— Какая разница?

— Будь у меня сын, Вубани, и уйди он сейчас из дому, я не стала бы так переживать.

— Ах, Ивари, мое горе больше твоего. Эта девчонка, племянница ван Спойлта, совсем ему голову закружила. А сегодня он мне такое сказал, что я до сих пор опомниться не могу.

— Что еще случилось?

— Говорит, буду теперь в крепости жить. Работать к голландцам нанялся.

— Вот горе-то!

— Час от часу не легче!

— Говорила я тебе, жени его поскорее.

— Не хочет он.

— Значит, будет в крепости жить?

— Ума не приложу, что мне с ним делать. Разрешить — язык не поворачивается, запретить — боюсь, убежит из дому, как твоя Ривоти.

— Я бы на твоем месте, Вубани, не стала ему запрещать, чтобы потом не раскаиваться.

— Стало быть, ты думаешь, я должна согласиться? — задумчиво промолвила она.

— Не знаю, что другие скажут, но я бы отпустила его. Вот как дукун на это посмотрит.

— Я больше не верю ему.

Ивари взглянула на соседку с удивлением.

— Ни разу он мне не помог, — сказала Вубани. — Уж как я его просила, сколько всякого добра перетаскала! Только бы наставил Тамберу на путь истинный. А что толку!

— Да, ты права. Нельзя дукуну верить, — подумав, согласилась Ивари. — Когда Ривоти пропала, дукун сказал, что через неделю она будет дома. Неделя прошла, я опять к нему. «Подожди, говорит, вызову сейчас кого-нибудь из твоих предков. Он нам скажет, что с твоей Ривоти». И вот чей-то голос вдруг забормотал: «Не печалься, дочь моя, наберись терпения. На роду написано Ривоти убежать из дому, но скоро она вернется к тебе». Ну, а по-моему, ничего такого Ривоти не было на роду написано. Если бы я сшила ей тогда это несчастное платье, горя бы не случилось. Дочка моя и сейчас была бы дома. Сами мы во многом виноваты. Надо делать так, как сердце подсказывает. Своему сердцу надо доверять, а не чужим людям, не дукуну. И брат твой нас тому же учил!

— Свамин?

— Да, он ведь наш учитель. Ты хоть раз виделась с ним, с тех пор как он от вас ушел?

— Нет, все никак не выберусь. Да ведь у них все еще вражда с моим мужем.

— Скажи пожалуйста! — сокрушенно покачала головой Ивари.

— А из-за чего все это? Почему Свамин с Имбатой поссорились? Почему твоя дочка из дому ушла? Почему мой сын с пути сбился? Все из-за европейцев. Зачем только они появились на пашем острове! — с ненавистью проговорила Вубани.

— Истинную ты правду говоришь, Вубани. И нечего на судьбу ссылаться, как дукун делает. Этим не поможешь.

Вубани, казалось, не слыхала последних слов хозяйки. Она сидела молча, вперив в пространство неподвижный взгляд.

— Поешь тапиоки, Вубани, — встрепенулась Ивари.

— Не хочу я ничего. Домой пора.

Вубани встала и направилась к выходу.

— Насчет сына-то хорошенько подумай, как поступить, — сказала Ивари на прощанье.

— Да уж придется…

Вернувшись домой, Вубани сразу же пошла к сыну, но дверь, его комнаты оказалась запертой.

— Иди сюда, сынок, — позвала она.

— Чего ты хочешь? — послышался недовольный голос Тамберы.

— Иди сюда, что ты сидишь взаперти?

Молчание.

— Когда ты собираешься в крепость? — спросила мать. Опять из-за двери ни звука.

Я отпускаю тебя, сынок. Отвори дверь, я должна поговорить с тобой.

Тамбера не спешил, словно обдумывая что-то. Наконец щелкнула дверная задвижка, и он вышел. Лицо у него было хмурое. Опустив голову, не глядя на мать, он сел. Она тоже села напротив.

— Когда ты хочешь уйти? — тихо повторила свой вопрос Вубани.

— Сейчас, — ответил он, не поднимая глаз.

— Что ж, иди, сынок. Я не держу тебя. Но не забывай о родном доме. Ты ведь часто будешь меня навещать?

— Конечно.

— А как жё отец, Тамбера? Ты уйдешь, даже не попрощавшись с ним?

— Ты сама ему все скажи, ма.

Вубани не стала больше задерживать сына.