Тамбовский изгнанник

— М — да, — Никита налил еще по рюмочке, — чем дальше в лес, тем страшнее.

— А, то, — оживился Мефодий, — ты главное не болей, тебя ведь к нам судьба послала. — Слышал я про таких как ты, охотников, но никогда не видел. — Люди здесь в селе собрались неплохие, просто к жизни не приспособленные, вроде посмотришь на каждого, ведь неплохой человек и жил вроде хорошо, а вот сюда попали все, да сжились. — Нет среди нас отморозков, тюремных, просто все люди с тяжелыми судьбами, — заключил Мефодий, — а ты наша защита теперь.

Уже после ухода старика Никита задумался, — ясно, что в лесу и мавки свободно живут, а девки голые, — кикиморы, они любят сначала мороком красоты заманить, а затем уже истинное лицо показывают, только вот с ними воевать тяжело. — Справится ли он, ну а с другой стороны старик прав, помочь местным некому, а для него это долг, как ни крути. — И уж лучше от клыков кикиморы погибнуть в бою, чем ему снова кто — то будет вспоминать старое. — Но до весны еще дожить надо, а пока время есть, нужно готовиться, инвентарь для походов в лес приготовить, разобрать остатки трав и зелий, оружие то же приготовить. — Ну как оружие, ножи надо будет ядом промазать, теперь то он понимал, с чем ему столкнуться придется. — Да еще наделать путы специальные, так и порошок, обязательно, трав должно хватить, что бы в случае можно было нежить притормозить, хоть, ненадолго.

Вот так и разговаривая с собой, Никита готовил инвентарь и отлеживался, на морозы дров он набрал, и пока дни короткие спокойно наберется сил для тяжелой работы весной. Беспокоило его и другое, те мысли он гнал от себя еще лежа в больнице в Тамбове, понял тогда еще, что его раны не совсем обычны. Он видел во что превратился Череп и его дружки и был уверен, что и его тоже Череп собирался обратить в упыря. Боялся что заражен тьмой, и хоть гнал такие мысли понимал, что прав и даже где-то не понимал почему еще жив. Он старался выгнать из себя тьму постом и молитвами, не хотел умирать не очистив душу и знал, что боли — это его испытание. Это не кости так болят, а его душа терзается. И пока он сопротивляется злу ему будет мучительно больно, может и еще будет больней, но менять ничего не собирался, он сильный и выдержит, но душу сохранит. И Никита снова выкинув все мысли уткнулся в свой инвентарь.