Тамерлан

– Если вы не уберете с этого поля своего забегавшегося коня, то получите мат через три хода, а если уберете, то через четыре, – сказал владыка Самарканда, лениво откидываясь на подушки. И покуда Ласиф аль-Хакк прикидывал, можно ли как-нибудь спасти положение на доске, Тамерлан глубоко вдохнул холодного, свежего ветра и мечтательно произнес: – Дыхание Чингисхана. Дух великого Темучина взывает ко мне.

– Великий шахматист! – промолвил сеид, признавая свое поражение.

– Интересно, играл ли в шахматы Чингисхан? – пробормотал Тамерлан. – Не может быть, чтобы не играл. Все великие полководцы наверняка были отличными шахматистами. Вы доблестно сражались, достопочтенный сеид Ласиф, но я и вас разгромил. Пожалуй, на сегодня хватит шахмат. В последнее время после пяти-шести партий у меня начинает ломить в висках. Раньше такого не было. Пора мне в поход. Только на войне я обогащаюсь новым здоровьем.

– Да благословит Аллах каабоподобного султана всех султанов, – произнес сеид, понимая, что наскучил Тамерлану и пора уходить.

Когда он исчез, появился Мухаммед Аль-Кааги, и, увидев его, каабоподобный вспомнил о смешных послах кастильского короля Энрике.

– Ну-с, что там наши франки? – спросил он. – Наложницы их еще не забеременели?

– Рановато, хазрет, – отвечал Мухаммед. – Ведь прошло только две недели с тех пор, как вы осчастливили их, подарив им столь красивых женщин.

– Да? Жаль, хочется поскорее посмотреть на хвостатых младенцев. Мне кажется, на кончике хвоста у них должна быть черная кисточка, как ты считаешь?

– Не исключено, что так оно и есть.

– Ну а этот, от которого сбежала, он, надеюсь, утешился?

– Дон Гонсалес? Еще бы! С такими прелестницами, как Гульяли и Дита, забудешь о самых горестных бедах своей жизни. Единственное, что его мучает, так это больная печень.

– Посоветуй ему пить отвар из крысиного помета. Говорят, боли в печени снимает как рукой. И передай своим подопечным, пусть сегодня готовятся принять участие в большом дастархане.

– Говорят, приехал царевич Искендер? – бархатным голосом спросил Мухаммед.

– Именно поэтому сегодня в орде будет пир, – кивнул Тамерлан. – Он стал еще краше, мой соколик Искендер. Мне кажется, из него получится воин не хуже Халиль-Султана и Пир-Мухаммеда. Я приготовил для него прекрасную невесту. Сегодня будет помолвка, а через пару деньков и свадьбу сыграем. Китай будет для Искендера большой проверкой, достоин ли он носить имя великого Зулькарнайна. Кстати, об Искендерах – давно ли ты беседовал с глазу на глаз с моим секретарем?

– Позавчера.

– Что новенького он тебе сообщил?

– Сказал, что вы здорово продвинулись в написании «Тамерлан-намэ» и дошли до описания самаркандской моровой язвы в семьсот семидесятом году хиджры.

– Я не об этом.

Глава 26. Искендер о Тамерлане. (Продолжение)

В конце одна тысяча триста девяностого года от Рождества Христова, как раз когда все благочестивые христиане празднуют сей великий праздник появления на свет Спасителя, злочестивый и безбожный властелин Мавераннахра двинул свою рать чагатайскую в полуночные земли, в бескрайние степи улуса Джучиева. Перезимовав в граде Ташкенте, он повел войско из двадцати туменов дальше и по пути на огромной скале велел сделать надпись, что такого-то числа и такого-то года здесь проходила рать туранского султана Тимура, идущего лить кровь хакана Тохтамыша. Следуя дальше, кровожадный воитель походя приказал перерезать до единого человека перехожее племя кемберменов за то только, что Тамерлан счел народ сей решительно бесполезным для истории. Так племя кемберменов, существовавшее доселе лет триста, навеки прекратило свое бытие. Из отсеченных голов несчастных сынов сего племени Тамерлан, по своему изуверскому обычаю, приказал выстроить башню, тоже в память о походе на Тохтамыш-хана.

Так, уча воинов своих необузданной жестокости и настраивая их на многажды многое кровопролитие, Тамерлан провел рать огромную сквозь Джучи-улус дорогою Батыя и, не доходя нескольких верст до Булгара, встретился с ратью Тохтамыша в широкой местности, именуемой Кундузча, и сеча великая разгорелась здесь между двумя псами, алчущими крови друг друга. С утра до вечера бились полки ордынского хана с туменами царя самаркандского, тысячи и тысячи мертвых тел пали на сухую землю, орошая ее своей горячей кровью, но за одного чагатая падали два ордынца, и рать Тохтамыша дрогнула, бежала с поля битвы, кровоточа и посылая проклятья врагу, имевшему большее воинское счастье. Жирная добыча досталась победителям, но, прогнав соперника за Итиль – Волгу, Тамерлан не видел в войске своем силы двигаться далее, повернул вспять и к осени возвратился в град свой стольный.