Таминко (СИ)

     Мэри вздрогнула и развернулась всем телом. У неё за спиной неподалёку  сидел на камне Таминко, смотрел на неё и улыбался. С волос у него стекала вода, потемневшие от влаги джинсы низко сползли на бёдра. За камнем оказалась запруда, в которой он, похоже, только что плавал. Девушка несмело подошла поближе. Мелкие камешки кололи ступни, пока она шла, она неловко спотыкалась, но туфли не надевала, несла их в руке, собираясь ещё раз попробовать ногой воду.

     -Не здесь, эта вода тоже холодная. Вон там, - он показал рукой на нишу в скальной стене немного поодаль.

     -О-о, какая прелесть! – воскликнула Мэри, когда добралась туда. – От воды пар идёт! Сюда бы ещё пену с солью, или хотя бы мыло!

     Струя воды с силой вырывалась из скалы, собиралась в небольшом каменном углублении, где можно было лежать, как в ванне, и сбегала дальше, к реке.

     -Лови! – он сделал вид, что прицельно кидает в неё куском мыла.

     Она взвизгнула и отрицательно замотала головой, пряча руки за спину.

     -Не кидай!

     -Брезгуешь? Да, я им только что мылся!

     Она испугалась жёсткого прищура чёрных глаз.

     -Да ты что?! При чём тут это? Мыло же скользкое, я его упущу!

     Она поспешно заторопилась обратно, всё так же босиком, он спрыгнул с камня и пошёл к ней, они встретились на середине пути, и руки их тоже встретились. Мэри подняла лицо. Одно долгое мгновение Таминко смотрел в её глаза, потом вложил ей в руки мыло и легонько подтолкнул девушку по направлению к источнику.

     -Иди, мойся.

     И она пошла, неся маленький, пахнущий хвоей мокрый брусок перед собой в сложенных ковшиком ладонях, пошла, не оглядываясь. Потому что, если бы оглянулась, то бегом бросилась бы обратно, к Таминко.

                                          10.

     Каменный выступ закрывал её от взгляда молодого тэнноми. Она спокойно разделась, сложила на краю крошечного бассейна, на расстоянии вытянутой руки юбку, блузку и бельё, осторожно шагнула в тёплую, почти горячую, пузырящуюся воду и с наслаждением погрузилась в неё по горло. Какое счастье, что она умеет мыть волосы не только шампунем, а то они уже слипаются от грязи. Она густо намылила их, потом несколько раз промыла, после чего помылась сама трусиками вместо мочалки и затем некоторое время просто плескалась, не желая вылезать из тёплого каменного углубления. Один раз засмеялась, упустив мыло в воду и потом долго вылавливая его из-под себя.

     Бегущая вода постепенно унесла мыльную пену и продолжала струиться, лаская кожу обволакивающим теплом, щекоча мелкими пузырьками, рождая странное ощущение осторожных, изучающих, будоражащих прикосновений.

     -Ты там уснула? Тебя уже долгое время не слышно.

     -Я не подумала, чем можно вытереться, - призналась она, обращаясь к каменному выступу, из-за которого доносился голос.

     -У меня шерстяное одеяло, больше ничего нет. Иди сюда, я тебя заверну.

     Шерстяное одеяло? Ну, она спокойно может носить шерсть на голое тело, это её почему-то не раздражает. «Иди сюда»? Вот так, как есть, без одежды? Она вдруг поняла. И тут же, не колеблясь, выбралась из воды.

     Он шагнул из-за скалы, в руках у него и в самом деле было одеяло. Она безмолвно подошла почти вплотную и остановилась, потом сделала ещё один, совсем маленький шаг и оказалась и в одеяле, и в руках у Таминко. И… О-о, как он умеет целоваться, пожалуй, у него есть ещё одно высшее образование, третье. А у неё и тут пробел.

     Но это им обоим не помешало…

                                              11.

     Они провели возле горячего источника оставшуюся часть дня и целую ночь, и всё это время и не спали, и не разговаривали.

     Усталости она не чувствовала, одышка также не давала о себе знать. С непривычки ломило всё тело, но она не жаловалась. В бурю новых чувств постепенно и настойчиво вползало одно очень знакомое, которое преследовало её в последние несколько лет – отчаяние. Таминко молчал, ничего не говорил о будущем. А она… Она тоже молчала. Традиционно индейские женщины больше молчат и не задают вопросов. Мужчина сам всё скажет. Или не скажет. Если не скажет, то настаивать и что-либо требовать бесполезно, в этом смысле мужчины всех национальностей одинаковы…

     Тёплый каменный пол возле источника грел спину сквозь одеяло, ветер не залетал сюда, под низкий скальный козырёк, и вечный густой полумрак не позволял разглядеть выражение лица, даже лёжа вплотную.

     -Сегодня мы сможем вернуться, - вдруг сказал Таминко. – Там разобрались.

    Голос его звучал слишком ровно и, как ей показалось, безразлично, даже отчуждённо.

     -Вернуться… - как эхо, отозвалась она. – Сказка закончилась. Вернуться, уйти отсюда, даже уехать… Надо машину найти, если она всё ещё там…

     Сильные гладкие плечи под её руками окаменели, а затем он резко высвободился из её объятий и откатился в сторону.

     -Ты хочешь уехать, всё забыть и никогда больше не возвращаться?!...

     Вот теперь его голос звучал гневно, даже яростно. На что он разозлился? Разве она не сказала то, что он хотел услышать?