Таможенный досмотр

— Да, — сказал Тропов. — Я забыл предупредить. Савин этих двоих видел в конце марта. Прошлого года, конечно.

Так. Это уже новость. Значит, Голуб приезжал в Печорск еще и в конце марта. И о чем-то говорил в вокзальном ресторане с человеком, у которого были не светлые и не темные волосы. И — приезжим. Надо попытаться все-таки еще что-то выжать из Савина. Хоть что-то.

— Может быть, вы все-таки попробуете вспомнить, как выглядел этот второй человек? — сказал я. — Ну хоть какую-то примету?

— Ну пожалуйста, — сказал Ант. — Мы вас очень просим.

— Не знаю даже, — Савин вздохнул. — Да вроде… нет, врать не хочу. Да вроде… нет. Ну…

— Ну, ну, ну… — попытался помочь ему Ант. — Ну?

— Вроде — вроде, знаете, так, избычась, он смотрел.

— Избычась?

— Ну да.

— Это как — избычась? — Ант посмотрел на меня. Я понял смысл этого взгляда. То, как смотрит человек — далеко еще не примета.

— Да так, будто бычился.

— Хорошо. Смотрел избычась.

А еще что? Ну вспомните?

— Нет, — Савин сокрушенно качнул головой. — Не помню больше ничего. Сами поймите — давно было. Больше года,

— Хорошо, — сказал наконец я. — Жаль, что мало примет вы запомнили. И все-таки большое вам спасибо. Вам, товарищ Савин, особенно. Ну и вам, конечно, ребята. За то, что нашли.

Мы с Антом пожали всем троим руки. Проводили до дверей. А когда вернулись к своему ужину, вдруг — это случилось как раз, когда я подцепил большой кусок колбасы, — я понял. Я вдруг понял. Понял наконец, где надо искать. И в чем тут дело — с тем, как газ попал в легкие к Голубу. Конечно, это была только догадка, только слабое предположение. Но теперь она могла хоть что-то объяснить. Какой же я был дурак.

— А ведь мы с тобой кретины, — сказал я. — Просто болваны. Исходную точку мы с тобой определили правильно. И сами потом о ней забыли. Понимаешь?

Да, кажется, то, что вдруг почудилось мне, было близко к истине.

— Не очень пока, Володя. Ты же мне ничего не объяснил.

— В чем суть преступления? — сказал я как можно проникновеннее. — В том, что преступник был очень опытный. Матерый. Ты понимаешь — в этом вся суть.

— Ну и что дальше?

— Нужно только ни на секунду не забывать об этом, — я сейчас как будто бы заклинал — не только Анта, но и себя. — Ни на секунду. А мы забыли. Ну, идиоты. Ну, болваны. Этот преступник был настолько опытный и матерый, что не боялся ничего. Ни возможной мести, ни каких-то других вещей, которые испугали бы, скажем, преступника обычного.

Я встал. Подошел к входной двери. Открыл и закрыл ее. Теперь я должен еще раз все представить себе.

— Был ли резон такому преступнику, отобрав колье, обязательно убивать Голуба? Ант?

— Боюсь, что я тупица, — сказал Ант. — Не пойму что-то насчет вот этого — не обязательно убивать. Почему не обязательно?

Нет, все-таки я был горд сейчас своей догадкой. Пусть это было, в общем, на песке и в воздухе, но все-таки это было кое-что.

— Потому что опытному, матерому, матерому, пойми, преступнику это было не нужно! — я стукнул кулаком по притолоке. — Он Голуба не боялся. Он вообще никого не боялся. Задача у этого преступника была только одна — добыть колье Шарлотты. Отобрать. Понимаешь?

— Кати дальше, — сказал Ант.

— Качу. Допусти только на минуту, что Голуб, после того, как колье у него было отобрано, остался бы в живых? Боялся бы в таком случае такой опытный и матерый преступник мести Голуба? Да нет! Нет. И заявлять о пропаже колье Голуб в таком случае тоже никуда бы не стал. Ясно же. Я не очень сложно объясняю?

— Нет, — сказал Ант. — И все-таки пока мне не все понятно.

— Хорошо, давай восстановим картину, — я прошел в комнату, взял одну из подушек, положил на стул. — Думаю, ты прав. Преступник заранее хорошо изучил место убийства. Расположение дверей, окон, даже подушек. Их состояние. Ну и в ту самую ночь незадолго до прихода Голуба проник в квартиру и спрятался… да, скорей всего под кроватью. Затем, дождавшись, пока Голуб уснет, преступник вылез из-под кровати. Взял подушку. Допускаю, что при этом он сменил наволочку. И задушил Голуба. Додумывай сам.

— Сам, — Ант хмыкнул. — Ну, наверное, обыскал Голуба, нашел колье. Допустим, сменил наволочку на прежнюю. А вот дальше — не знаю.