Тамплиеры

Присутствовал ли в подобной мужской дружбе элемент секса? Определенно можно сказать, что между монахами иногда устанавливались некие аmitie particuliere (особые дружеские отношения), на что с неодобрением указывается в поздней истории церкви. Некоторые письма Ансельма, архиепископа бенедиктинского монастыря в Кентербери, читаются как настоящие любовные послания: «Горячо любимый… поскольку я не сомневаюсь, что мы оба одинаково любим друг друга, и уверен, что каждый из нас в равной степени желает другого, что наши помыслы стремятся слиться воедино в пламени любви и мы одинаково страдаем, оттого что наши тела разделены, принужденные нашими ежедневными занятиями…» Или: «Если бы я выразил всю страсть нашей взаимной любви, то боюсь, некоторым непосвященным могло бы показаться, что это заведомое преувеличение. Поэтому я вынужден сокрыть часть правды. Но ты-то знаешь, сколь велика наша взаимная привязанность – глаза в глаза, поцелуй за поцелуй, объятие за объятие».

И хотя Ансельм писал эти строки за полвека до основания ордена Храма, вполне уместно привести слова этого церковного иерарха в связи с псевдомонашеским образом жизни тамплиеров. На основании приведенных выше цитат американский ученый Джон Босуэлл сделал такой вывод: Ансельм рассматривал гомосексуализм как «рядовой проступок, которому почти любой готов посочувствовать». Однако этот вывод убедительно опровергает другой известный историк, Ричард Саутерн. Он отмечает, что в ту эпоху «никто не имел понятия или не проявлял интереса к наличию врожденных гомосексуальных наклонностей; на уровне средневековых знаний о существовании такого явления его рассматривали просто как симптомы общей греховности, присущей человечеству». В качестве единственной формы гомосексуализма в ХI веке признавалась содомия, которая практически приравнивалась к другой неестественной форме секса – совокуплению с животными.

Однозначное осуждение содомии – как греха не только против Всевышнего, но и против природы – можно отыскать и учении святого Павла и у Блаженного Августина, с трудами которых были хорошо знакомы грамотные бенедиктинцы. Образованные рыцари и бароны наверняка обращали на эти суждения отцов церкви мало внимания, а во времена Ансельма содомия, несомненно, была нередким явлением – например, при дворе короля Вильгельма Руфуса. «Следует признать, что подобный грех ныне столь широко распространился, – писал Ансельм, – что вряд ли кто-нибудь уже краснеет по этому по-воду, а многие, не сознающие порочность такого занятия, без стеснения предаются ему». Под впечатлением виденного Ансельм, архиепископ Кентерберийский, «неустанно осуждал этот грех и сопутствующие ему внешние атрибуты – длинные волосы и женского вида одежду, – которые провоцируют его».

Поэтому представляется очевидным, что возможность заняться гомосексуальной «любовью» не являлась причиной вступления рыцарей в орден тамплиеров, хотя отцы-основатели, присутствовавшие на Соборе в Труа, понимали опасность такого явления. Именно поэтому они внесли в устав статью о том, что в братских спальнях всю ночь должны гореть светильники. Кроме того, запрещалось спать в одной постели и раздетыми, «как бы ни искушал коварный дьявол». Также очевидно и то, что отдельные рыцари и сержанты время от времени уступали соблазну. О полагающемся за это наказании подробно говорится в указе от 1167 года, в котором отмечается, что «это столь омерзительный, столь зловонный и столь порочный грех, что его не следует даже поминать вслух». Этот порок приравнивался к убийству христианина и считался даже более серьезным, чем совокупление с женщиной.

Гуго де Пейн и Гильом де Бур вернулись в Иерусалим в 1129 году вместе с набранным в Европе пополнением для ордена тамплиеров. Король Баддуин II тут же начал подготовку к походу на Дамаск, и в начале ноября армия крестоносцев, включавшая крупный отряд тамплиеров, уже приближалась к столице Сирии. Гильому де Буру была поручена доставка продовольствия и фуража, однако новобранцы, из которых преимущественно состоял его отряд, предались безудержным грабежам и практически вышли из-под контроля. В тридцати километрах от главного лагеря их атаковала легкая дамасская конница – после сражения в живых осталось всего сорок пять рыцарей. Балдуин, рассчитывая застать врасплох торжествующих победу неприятелей, приказал войскам перейти в наступление, но сразу после этого приказа пошли проливные дожди, и раскисшие дороги превратились в вязкие болота. В результате наступление на Дамаск было сорвано.