Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья

Вскоре после этого беспринципная попытка захватить Египет была предпринята Амальриком по предложению магистра ордена госпитальеров, и Шавер в отчаянии вновь обратился к Нур-эд-Дину. К мольбе присоединился и халиф-призрак, выславший самый главный знак нужды на Востоке – локон своей женщины, что означало следующее: «Помоги! Помоги! Враг за волосы утаскивает женщину!» Белбейс был уже захвачен, и Каир находился под осадой христиан. Шавер сжег старый город и защищал себя самого и халифа в новом городе – современном Каире. Ширкух снова появился в Египте с еще большей армией, чем до этого[46]. Однако прежде чем он достиг осажденного города, Шавер и Амальрик пришли к компромиссу, и последний отвел войска, получив 50 тысяч дукатов. Ширкух тем не менее продолжил поход и разбил лагерь под стенами Каира. Халиф Адхад со своей высшей знатью решил принять полководца, и этот несчастный владыка начал жаловаться на тиранию и эгоистичность Шавера, который навлек столько несчастий на халифа и его королевство. Завершил же он пожеланием видеть голову визиря в руках генерала Нур-эд-Дина. Шавер, осознавая нависшую над ним угрозу, пригласил Ширкуха, его племянника и других военачальников на пир с целью расправиться с ними, но ловушка была раскрыта, и его голова покатилась к ногам халифа. Ширкух незамедлительно был назначен на освободившееся место с почетным титулом мелик-иль-мансур (Король-победитель), но лишь короткое время успел насладиться им, чему помешала его смерть, последовавшая спустя чуть более двух месяцев с момента его назначения. Его титул и командование армией перешли к племяннику Саладину, который фактически стал властителем Египта. Нур-эд-Дин, полагая, что пришло время установить и духовную власть династии Аббасидов, дал указание Саладину все должности, на которых находились шииты, заменить правоверными, а во всех публичных молитвах прославлять имя багдадского халифа. Но этот мудрый правитель, зная, что основное большинство населения Египта являлось убежденными приверженцами учения о том, что именно Фатимиды являются истинными преемниками пророка, не спешил выполнять данный приказ. Смерть фатимидского халифа была как нельзя кстати, выводя его из затруднительного положения. Адхад-ладин-Аллах, последний из потомков Моез-ладин-Аллаха – основателя династии, умер внезапно. По причине болезни – как утверждают восточные историки, от руки Саладина – согласно слухам, ходившим среди христиан[47]. Теперь, после устранения препятствий, молебны во всех мечетях Египта славили аббасидского халифа, и после 200-летнего господства власть западных исмаилитов здесь была окончательно сведена на нет.

Нур-эд-Дин, который понимал, что власть его наместника становилась слишком сильной, чтобы быть подконтрольной, прибегнул к мудрому плану, задабривая его титулами и знаками доверия. Багдадский халиф выслал ему праздничный наряд и грамоту с благодарностью за возвращение под его духовное владычество территории, которая столь длительное время была враждебной его династии. Однако наиболее важным последствием своевременной кончины халифа для Саладина было приобретение накопленных Фатимидами богатств, которые перешли к нему в руки и которые он использовал для того, чтобы обеспечить преданность своих солдат и военачальников. Как пример восточной склонности к преувеличениям можно привести список этих сокровищ, как они перечисляются восточными летописцами. Так, по их заверениям, они состояли из 700 жемчужин, каждая из которых была такой величины, что не поддавалась оценке, изумруда длиною в целую пядь[48] и толщиною с палец, библиотеки, включавшей 2,6 млн книг, а также золота в монетах и просто в слитках, сабура (экстракта алоэ), янтаря и бессчетного количества военного снаряжения и оружия. Значительная часть этих несметных богатств была распределена Саладином среди своих солдат, остальное было направлено в течение десяти последующих лет на покрытие его военных расходов и строительство. Поскольку Саладина звали Юсуф (Иосиф), точно так же как и сына Якоба, министра короля Фараоха, можно предположить, что по египетской традиции два Юсуфа были слиты воедино, и деяния последнего были приписаны первому, поскольку для народных традиций весьма характерно перескакивать через века и даже тысячелетия и делать из нескольких героев одного, который совершает подвиги за всех.