Тандем. Неестественный обзор

   То, что творилось за бортом президентского вертолета, очень напоминало восточное побережье после удара цунами в тридцатом году. Такие же разоренные, заваленные оставленным уходящей водой и мусором кварталы, столбы дыма все еще поднимающиеся то тут, то там, пронзительные огоньки мигалок аварийных служб и спасателей, пропитанный смертью и горем воздух рассекаемый винтами сотен вертолетов, вывозящими тех, кому повезло остаться в живых. Точно такую же картину он видел, подлетая к Вашингтону восемь лет назад. Даже полуразрушенный аэропорт Сиэтла с его вбитыми окнами терминалов и беспомощно торчащими из гор, все еще сочащегося жидкой грязью, строительного хлама фюзеляжами самолетов напоминал Вашингтонский Даллес. И, как восемь лет назад, там внизу кипела такая же лихорадочная работа людей разгребающих пятиметровые завалы в надежде найти хотя бы еще одного человека, спасти хотя бы еще одну жизнь.

   Взрыв метана произошел на шельфе в ста пятидесяти километрах западнее Сиэтла. Двадцатиметровая цунами, пришедшая за разрушительной взрывной волной, накрыла полосу побережья длинной в четыреста пятьдесят километров с юга на север и глубиной в до шестидесяти километров. Хотя были районы, по заливу Хуан де Фука и вдоль поймы реки Колумбия, где вода прошла значительно дальше, почти достигнув предгорий Каскадных Гор.

   По иронии судьбы штат, на который обрушилась катастрофа, назывался Вашингтон, хотя вода захлестнула и Портленд находящийся южнее на границе с Орегоном. До катастроф этот штат с довольно небольшим населением не был отмечен ничем особенно выдающимся кроме двух крупных баз ВМФ, контролировавших скверную Атлантику. Население было небольшое, города средние, экономическая активность в пределах статистической нормы, в общем, спокойный, вполне консервативный северный штат. Однако после катастроф ситуация здесь резко поменялась. Семимиллионный штат принял около девяти миллионов беженцев. Его компактные, известные на всю Америку своей, почти скандинавской ухоженностью города беспорядочно разрослись обширными кварталами жилых бараков вначале временной, а затем уже и более капитальной застройки. Теперь эти города: Сиэтл, Олимпия, Такома, Эверет, были разрушены цунами. По последним данным только в штате Вашингтон в зоне затопления проживало около двадцати миллионов человек. Сколько из них погибло, сколько осталось в живых, не мог сказать никто. Граничащая с паникой ситуация была очень похожая на ту что восемь лет назад сложилась после удара цунами на восточном побережье.

   А еще похожим было забытое уже чувство безысходности и тоски, на которое наслоилось что-то абсолютно новое не испытанное Коэном до этого никогда.

   Жалость.

   Не сожаление, которое ему приходилось испытывать в карьере и раньше после редких неудач, а именно жалость.

   Президенту США Патрику Коэну было жалко людей. Зачем все это? В чем они виноваты? Как получилось, что сотни тысяч живых людей снова стали всего лишь горстью медяков используемых политиками для размена в большой игре за власть и влияние? Раньше он себе таких вопросов не задавал. Люди всегда казались всего лишь средством для достижения цели. Да, жизни американцев ценились больше чем остальных, но отношения от этого к ним не менялось. Государство, как в случае с приказом Лэйсон нанести первыми глобальный массированный ядерный удар, готово было пожертвовать миллионами своих граждан для защиты национальных интересов. Даже после Йеллоустона и цунами восемь лет назад он смотрел на строчки потерь холодным, беспристрастным взглядом, стараясь вычленить в потоке информации самое главное и найти как можно более эффективные решения. Он вдруг с внутренней дрожью вспомнил, с какой легкостью отдавал приказы, оставляя без помощи и ресурсов небольшие города для того, чтобы сфокусировать все усилия на многомиллионных мегаполисах. Теперь же ему было до боли в сердце жалко людей. И не только американцев, которые погибли после взрыва метана. Было жалко китайцев погибших по той же причине три года назад и миллионы тех несчастных по всему миру, что умерли от голода, холода и болезней, не пережив вулканическую зиму. Ему было жалко сотни миллионов младенцев, которым не суждено родиться из-за проекта Лунный Свет.

   Незнакомое, странное, пугающее своей пронзительностью, чувство. А, может, это признак слабости? Может он, став президентом разрушенной страны, взвалил на себя больше, чем сможет унести. Получить такой удар в тот самый момент, когда казалось, что все идет по плану, что Коллегия предусмотрела и смогла организовать все, было огромным потрясением. Значит, есть факторы, которые Коллегия не может контролировать, и подобные срывы будут происходить еще и еще, и за каждым из них будет тянуться шлейф из десятков, сотен тысяч человеческих жизней. Потому что люди для Коллегии - всего лишь инструмент, в достижении цели. Звучит знакомо, не так ли. Коэн брезгливо поморщился.

   - С вами все в порядке, Сэр? - поинтересовался его помощник, сменивший Тима три года назад.