Танец белых одуванчиков

— Да, Семен Львович, ты прав. Мы теперь одна семья. Только для тебя это ничего не меняет. От внука, естественно, мы отказываться не собираемся — да, Кирилл? Как и от Тамары. Она — Андрианова. Вы с Изидой Натановной — ее родители. Если будет совсем невмоготу, если не сможешь найти работу — так и быть, помогу. Только на расстегаи с икрой да на рябчиков в ананасах не рассчитывай. Я сам никогда денег на ветер не бросал, и ты от меня на баловство хрен получишь. А вот с голоду не помрешь ни ты, ни Изида Натановна. Правда, Софью твою, извини, на баланс не приму — здоровая девка, пусть сама зарабатывает. Всё, мужики, пошли за стол. Там нас бабочки заждались. Да только смотрите мне — чтоб никто за столом не проболтался. Сегодня новый год, о проблемах — ни слова, поняли? Иди, Кирилл, зови девчонок — и за стол. Наговорились уже, хватит. Давай, Семен Львович, вычухивайся. А то Изида Натановна тебя такого увидит — скорую придется вызывать для обоих. Иди, Кирилл, мы подтянемся.

Кирилл вышел из кабинета, не видя и не слыша ничего вокруг. Так вот оно что, вот почему Тамара в него мертвой хваткой вцепилась! Вот почему от развода отказалась! Вот почему так радуется своей беременности!!!

Так, с тяжелыми мыслями, добрался до Софочкиного "закутка". Внешняя дверь, ведущая в ее гостиную, была приоткрыта, а потому стучать не стал, прошел внутрь. В комнате сестер не было. Кирилл уже собрался уходить, уверенный в том, что Софья с Тамарой уже, должно быть, сидят за столом, да тут услышал приглушенный голос из-за жалюзи, отделяющих гостиную от маленького углового "аппендикса", выполняющего роль кабинета. Подошел ближе, чтобы позвать, да так и остановился на полдороги.

— Бедная, — жалостливым тоном произнесла Софочка. — Как я тебе сочувствую! Ну кто бы мог подумать, что он окажется таким жлобом! Только знаешь, Том, чего я не понимаю. Ну ладно, ну пролетела — с кем не случается. Ну ошиблась. Так чего ты столько времени-то терпишь?! Теперь вот еще и рожать от этого быдла собралась! Оно тебе надо?! Можно ж было сразу и развестись, как поняла, куда вляпалась.

— А я и хотела, — глухо отозвалась Тамара. — Я ж его уже через две недели знала, как облупленного. Тогда же и решение приняла. Мне папа не позволил.

— Папа?! — удивилась Софочка. — Фи, с какой это стати папа вдруг будет нам указывать, что делать? И ты послушалась?!

— Дура ты, Софочка, — огрызнулась Тамара.

— Сама дура, — ответила сестра. — Уж я бы ни за что не осталась с таким козлом! И никакой папочка мне не указ!

— Вот я и говорю — дура, — повторила Тамара. — Вот и сама виновата. Я ничего не хотела тебе говорить, да и папа просил не тревожить вас с мамой раньше времени. Короче, дорогуша — прощайся со своим Мерсиком. А заодно и с домом. А если и дальше хочется красивой жизни — почаще моему козлу в ножки кланяйся. Потому что Андриановы теперь нами, как котятками играть могут. Потому что папочка наш последним лохом оказался. И последние полгода мы в долг живем, поняла? Идиотка сладкая, папочка ей не указ! Жрать захочешь — еще какой указ будет! И замуж пойдешь, как миленькая, за любого козла, которого он тебе подыщет. Еще и радоваться будешь, что вовремя фамилию поменяла!

— Что ты мелешь? — возмущенно произнесла сестра. — Вроде еще за стол не садились, еще не пили, а ты уже несешь какую-то ахинею. Или это у тебя токсикоз так выражается? Помутнением рассудка?

— Вот кстати насчет токсикоза. Мне нужна твоя помощь. Срочно, вчера! У тебя кобелек приличный на примете имеется?

— Кобелек? — удивилась Софья. — А сучка не подойдет?

— Я сама сучка каких поискать, — резко осадила ее Тамара. — Не про собаку спрашиваю.

— А что, тебе твоего козлика недостаточно? Или он у тебя уже обимпотентился?