Танец богов

— Мне посчастливилось раздобыть нечто такое, что разбередило его любопытство, — призналась Мередит и, уже не дожидаясь дальнейших расспросов, рассказала про газетные вырезки. — А сегодня вечером Райан сам позвонил мне и сказал, что согласен, — заключила она. — Я-то думала, что в первые дни он и близко к этим вырезкам не подойдет. Что ему понадобится время, чтобы только с духом собраться — ведь он провел столько лет в затворничестве, не читая прессы. Но я была уверен, что в конце концов, получив время на обдумывание, он примет правильное решение.

— Господи, и это все, что тебе понадобилось! — Уиллард был не в силах скрыть изумления. — Разговор по душам и папка с газетными вырезками! Ну ты даешь!

— Вы не совсем правы, — усмехнулась Мередит. — Мне пришлось буквально из кожи вон лезть, чтобы убедить его в чистоте своих намерений.

— И он поверил? — недоверчиво осведомился Уиллард.

В голосе Мередит прозвучала уверенность:

— Думаю, что в противном случае он едва ли позвонил бы мне. Вы так не считаете?

Уиллард кивнул.

— Да, похоже, ты права.

— На мой взгляд, овчинка выделки стоит, — продолжила Мередит. — Терять мне явно нечего, а вот выиграть можно много. В случае удачи это будет моим главным достижением за все время работы в студии Кей-Экс-Эл-Эй. Если же не выгорит… что ж, по крайней мере я буду знать, что сделала все, что могла.

Уиллард чуть призадумался, затем сказал:

— Все это так, но вот что будет, если мы сделаем ставку и вложимся в этот проект, а Райан в самый последний миг передумает? Тогда вся программа накроется, а мне вообще несдобровать.

— Вовсе не обязательно.

Уиллард метнул на неё вопросительный взгляд.

— В каком смысле?

— Давайте я начну работать, словно речь идет о самом обыденном интервью, — предложила Мередит. — Если не выгорит, мы просто ставим на этой затее крест. Если же мне удастся его разговорить, то уж тогда вы выделяете мне эфирное время, и мы раскручиваем его на всю катушку. Такая передача точно получит наивысший рейтинг. Возможно, даже по всей стране. Продадим право трансляции во все штаты.

— Да, это вполне реально, — задумчиво промолвил Уиллард.

— А пока я займусь Райаном вплотную и попробую выжать из него все, что возможно, — пообещала Мередит. — Если же потерплю неудачу, то мы, по крайней мере, ничего не потеряем.

— Ладно, договорились, — махнул рукой Уиллард. — Действуй.

— Постараюсь, босс, — улыбнулась Мередит.

Том Райан снова наполнил свой стакан. Затем, заметив, что бутылка опустела, сунул её в мусорную корзинку под столом. Пройдя к бару, он распахнул дверцы и с неудовольствием убедился, что обе бутылки, стоявшие там, тоже пусты. Тогда он проверил винный шкафчик, но и в нем было хоть шаром покати. А ведь поставку из винной лавки делали всего на прошлой неделе. Чертова экономка — наверняка это её рук дело! И не в первый раз. Вечно ноет и упрекает его, что он слишком много пьет. Райан понимал, что мексиканка и в самом деле печется о его здоровье, однако сейчас был страшно зол на нее.

Он посмотрел на живописное полотно над камином. Даже сейчас, по прошествии двадцати пяти с лишним лет, при одном взгляде на портрет у него сжималось сердце. До сих пор он не мог смириться с этой потерей. Вновь и вновь задавал себе вопрос: как могло случиться такое? За что? Ведь они были так счастливы вместе. У них было все, о чем только можно мечтать: замечательная семейная жизнь, чудесный ребенок, прекрасно складывавшиеся карьеры, успех и признание. Будущее рисовалось в самых розовых тонах. И вдруг, в один кошмарный день все это рухнуло. Дэвид погиб, Лиз умерла, да и сам Том Райан мечтал о смерти.

Он долго разглядывал полотно, вспоминая день, когда оно было завершено. Дэвид, очень подвижный мальчуган, типичный четырехлетка, который до сих пор нетерпеливо ерзал во время каждого сеанса, не будучи в состоянии высидеть и нескольких минут, в последний день вел себя непривычно тихо. За весь сеанс практически ни разу не шевельнулся. Лиз даже похвалила его, назвав ангелочком. Возможно, только благодаря этому художнику удалось передать подлинный дух его семьи: Лиз с ребенком на руках. И как звонко смеялась потом Лиз, назвав это добрым предзнаменованием. Ее смех, задорный, серебристый и заразительный… Господи, как же Райану его недоставало! Он бы, казалось, все сейчас отдал, лишь бы снова услышать его. Он прекрасно помнил, насколько счастливой выглядела Лиз в тот самый день. Она только что узнала, что ей дали роль, о которой мечтали все голливудские актрисы, и за которую — Лиз была в этом свято уверена — она наверняка получит Оскара. В 1948 году, завершая карьеру, она заявила репортерам, что больше не собирается сниматься, поскольку никто её всерьез не воспринимает, хотя сама она прекрасно понимает, чего стоит. Ей надоело служить секс-символом. Однако новая картина, Лиз это предвидела, должна была все это изменить. Она была просто обречена на успех. И вот тогда все бы заговорили о том, что Элизабет Уэлдон и впрямь — звезда первой величины.