Танец демона

Из — за дверей показалась Тварь, которая облизывала свою окровавленную морду, на мгновение замерла, оценивая напряженность, повисшую в воздухе, а затем подошла к своей хозяйке и уткнулась ей в плечо.

Каина потрепала её по гладкой голове между большими ушами и ответила:

— Нам не впервой, Яни. Неужели ты готов сдаться?

— Нет, конечно, — ответил он. — У меня есть план.

Она улыбнулась, словно это она была Тварью, а не то существо, что прижималось к её плечу.

История шестая. Танец с марионетками

1.

Я в ярости вонзал в него волнообразное лезвие ножа. Глубоко, Так глубоко, что рукоять следовала за лезвием. Из его глаз текла кровь, напоминая кровавые слезы. Очень красиво. Именно поэтому я любил убивать именно так — пробивая висок, или, что более доступно, вонзая лезвие в ухо. Рану потом можно было прикрыть волосами, и поэтому жертва выглядела как живая, с кровавыми полосками слез.

Даже сейчас я делал это именно так. Хотя я был не просто зол, я был в ярости, в бешенстве и не контролировал себя. А ведь я не собирался его убивать. Только не его. Как мало нужно, чтобы выйти из себя. Иногда довольно одного слова или взгляда, движения, но это движение внезапно выводит нас из себя, потому что становится тем самым камушком, который сносит лавину.

Кровь залила мне пальцы и текла по его лицу, напоминая прядь мокрых волос, прилипших к виску. Я остановился и прижал его к своей груди, чувствуя как у меня от боли, разрывается сердце. Они отобрали тебя у меня. Они все-таки отобрали тебя. Ты выдал себя всего одним словом. Всего одно слово, и я пришел в ярость. В ту самую священную темную ярость, которая не позволила мне когда-то попасть в их руки.

Я смотрел на это лицо, самое дорогое в моей жизни лицо, с кровавыми дорожками слез, которых не должно было бы быть на этом лице. Но я не мог иначе. По-другому я не убивал. Удар в висок или ухо, стал неотделим от меня.

Я аккуратно опустил его тело на асфальт и пригладил длинную прядь волос, которая тут же прилипла к виску, увязая в крови. Я протянул пальцы к его векам и остановился. Я никогда не закрывал своим жертвам глаза, оставляя их смотреть в небеса остекленевшим взором. Но это была необычная жертва… Я помедлил ещё мгновение и убрал руку. Поднялся на ноги и взял в руки кинжал, достал из кармана лоскут синего бархата и аккуратно обтер лезвие и испачканную рукоять. Лоскут комком лег рядом с телом. И я двинулся прочь, оставляя его лежать там, на холодном асфальте, со стеклянным взглядом, устремленным в небеса, которые давным-давно перестали отвечать на молитвы.