Танец для двоих

Это не хор пел, а ангелы… Он и сам видел, что Бог тайно образовал из общего хаоса этот кусочек гармонии и был настолько милостив, что показал ему — вот, смотри, она ведь прекрасна…

Он невольно подался вперед, сделав к ней два шага и еще один. Остановился, все еще не отводя взгляда, точно боялся, потому что откуда-то знал — стоит ему отвернуться, и видение в самом деле исчезнет…

Она почувствовала его взгляд, обернулась. В ее огромных глазах сначала мелькнуло удивление, потом испуг. Казалось, она его узнала…

Он не знал, что ему делать. Ему ужасно хотелось сказать ей что-то важное, чтобы она его поняла, потому что больше всего на свете он хотел сейчас ее понимания. Но вместо этого он расплылся в отвратительно глупой улыбке, как ему казалось, и прошептал едва слышно:

— Здравствуйте, Екатерина Андреевна…

От неожиданности Катя замерла, боясь обернуться. Голос был ей знаком, но она все еще не могла определить откуда… Медленно, стараясь держать себя в руках, она поставила свечу, перекрестилась и только потом обернулась.

Она его сразу не узнала — там, в толпе, он выглядел по-другому, точно ему передавалась эта беспокойная суета, чужие мысли, не всегда добрые и хорошие. Или это она, Катя, подверженная чужим настроениям, восприняла его не так, неправильно? Сейчас она обратила внимание на то, что черты его лица удивительно тонки и гармоничны, и еще — у него, оказывается, очень длинные и густые ресницы, как у барышни… Она совсем его теперь не боялась, странно, но это так… Более того, он отчего-то теперь вызывал в ней симпатию и доверие.

— Здравствуйте, — улыбнулась она и тут же остановилась, потому что до нее дошло — он знает ее имя…

Снова вспыхнули прежние опасения: если он его знает, то следил за ней, и Боже, как это гадко, что он следил…

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — холодно поинтересовалась она, стараясь не смотреть в его сторону.

Они разговаривали шепотом, но ей казалось, что все их слышат и сейчас наверняка сделают замечание — храм все-таки не место для…

«Чего? — спросила она себя. — Для свиданий. Для любовных свиданий… Боже, неужели я так поглупела? Что за мысли лезут мне в голову?»

— О, это долгая история, — тихо рассмеялся он. — Катя, здесь нельзя разговаривать… Знаете, я не могу позволить вам снова растаять в пошлой и глупой темноте… В конце концов, кто знает — может быть, наша встреча здесь была задумана Господом? Я буду ждать вас после службы… Хорошо? Только не отказывайтесь! Поймите, я…

Он замолчал, слова замерли у него на губах, и сейчас он напомнил Кате мальчика-подростка, растерянного, трогательного… Она поймала себя на том, что ей отчаянно хочется ему улыбнуться, но вместо этого она сухо кивнула и тоном школьной строгой учительницы сказала:

— Да, хорошо. Если вы так настаиваете…

Он встал так, чтобы ее видеть.

Вышло это у него спонтанно, бессознательно — просто он хотел видеть ееи сам удивился этому — то, что происходило у него внутри, происходило явно не по его воле. Он словно раздвоился теперь и мог даже поговорить с собой на два голоса. Один был трезвым и нормальным, а второй — о, в другое время он не задумываясь назвал бы этот голос лепетом безумца, но рядом с Катей ему именно этот, второй, казался совершенно нормальным. А от первого просто тошнило…

Катя стояла, глядя прямо перед собой, и ему вдруг больше всего захотелось, чтобы она в данный момент думала о нем, но он тут же отругал себя за такой эгоизм, да и трезвый голос добавил ехидно: «Думать можно разное… Например, что за дурак мне попался на дороге… Типа городской сумасшедший… Или вообще — эти чертовы донжуаны проникают даже в церковь… И что за католические глупости — свидание в церкви? Для полноты картины, чтобы уж совсем походило на кретинские бразильские теленовеллы, не хватает злой дуэньи Перес и черной кружевной мантильи…»

«Да нет же, — ответил он сам себе. — Просто так вышло… И сейчас я стою и пытаюсь понять, куда она отправилась своей душой, растаяв в этой волшебной музыке…» Раньше он всегда представлял движения под музыку, но в случае с Катей этого вовсе не нужно было… Двигалась ее душа, и ее душа была намного важнее, главнее тела. И ей, Кате, было достаточно просто стоять, слегка прикрыв глаза, — как сейчас — и чтобы только губы шевелились вслед за хрупкими голосами монахинь из хора — «да исправится молитва моя…».

Служба закончилась, и все вернулось на свои места. Только его душа все еще парила где-то, уведенная отсюда Катиной душой.

— Саш, ты меня слышишь?

Он обернулся. Оля стояла перед ним, держа за руку малышку.

— Подождешь нас еще немного? Хотя бы на улице…

Он кивнул. Конечно. Ему, может быть, так и лучше…

Он вышел и остановился недалеко от входа в храм. Молоденькая девочка-монахиня звонила в колокола, находящиеся прямо на улице. Делала она это весело и увлеченно. По виду она была ровесницей Нади или, может быть, чуть постарше… Она заметила его взгляд и неожиданно улыбнулась ему — открыто, тепло и дружелюбно.

Он услышат шаги за спиной и, уже зная, что это она,невольно замер снова, боясь и желая продолжения.