Танец кружевных балерин

Сорвавшись с места, она побежала в нужную комнату, подскочила к столу, выдвинула верхний ящик. В нем царил идеальный порядок. В левом углу лежал немецко-русский словарь, в центре небольшой альбом с фотографиями. Немного поколебавшись, Снежана достала его и, открыв, пролистала.

Видимо, альбом принадлежал Надежде, по крайней мере, женщина на поздних фотографиях была очень похожа на Лидию, но не она. На ранних фотографиях была запечатлена маленькая девочка с любопытными глазами, которая по мере роста превращалась в красивую девушку с нежным, милым лицом и длинными, очень густыми и красивыми волосами.

В альбоме хранились несколько групповых снимков, запечатлевших Надежду с учениками, у которых она, по всей вероятности, осуществляла классное руководство. На самой последней из них было написано: «8 «Б», средняя школа № 8, 1986 год». Восьмая школа в те годы считалась самой лучшей в их городе, элитной. Сама Снежана училась в тридцать второй школе, а в далеком 1986 году вообще только родилась.

На нескольких карточках, как детских, так и взрослых, Надежда стояла рядом с Лидией. На каких-то любительских была запечатлена с матерью и суровым мужчиной, видимо отцом, когда-то лишившим ее дочери. Снежана представила, как злая чужая воля разлучает ее с Танюшкой, и вздрогнула. Ни за что на свете она не согласилась бы отдать кому-то своего ребенка. Как пройти через такое – и не умереть? Не сойти с ума? Не озлобиться на весь мир?

Еще на одной фотографии улыбались в камеру два мальчика и девочка, лет примерно пятнадцати. Снежана узнала место – школьный двор восьмой школы, совсем недалеко от этого дома. Только и надо, что пересечь парк, пройти один квартал до улицы Мира, повернуть направо и прошагать еще два квартала. Она зачем-то вытащила фотографию из уголков, удерживающих ее на странице, и перевернула. «Надежде Андреевне от трех С», – было написано на обороте.

Кто такие эти «три С», она не знала, пожав плечами, засунула фотографию на место, закрыла альбом и убрала его обратно в ящик. Вытащила жестяную коробку, видимо тоже привезенную Лидией из-за границы, только не из-под кофе, а четырехугольную, из-под печенья, подцепила ногтями довольно тугую крышку.

Письма хранились здесь. Обычные рукописные письма в конвертах с марками, которых давно уже не пишут. Первое письмо, судя по штемпелю, было отправлено из Лейпцига в 1991 году. Ну да, это то, которое Клеменс Фальк написал после того, как рухнул железный занавес и это стало возможным. На втором оттиск гласил, что оно пришло в 1992 году, и в нем Клеменс должен был обвинить возлюбленную в том, что она не сохранила дочь. Вскоре после того, как она получила это письмо, Надежда заболела и умерла. Лидия Андреевна была уверена, что от горя.

Немного поколебавшись, Снежана открыла первое письмо и начала читать. Она плохо знала немецкий, поэтому поняла только первую фразу «Дорогая Надя». Второе письмо начиналось обращением «Госпожа Строгалева». Ну надо же, как рассердился. Совать нос в чужие письма было совершенно неприлично, но в них могло быть что-то важное, что пригодится полиции, реши она затеять настоящее расследование.

Впрочем, прочитать их Снежана все равно не могла, а забрать с собой, чтобы перевести со словарем, не осмелилась. Никто не давал ей разрешения рыться в чужом столе. Она не полиция, чтобы устраивать обыск. Немного поколебавшись, Снежана приняла промежуточное решение – сфотографировала письма на телефон, чтобы позднее решить, что с ними делать, и убрала обратно в коробку, аккуратно задвинув ящик на место.

Конверт с обратным адресом она тоже сфотографировала. Теперь можно попытаться найти потомков Клеменса Фалька. Вот только Зимин не согласится просить свою бывшую жену об этой услуге. Да и сама Мария вряд ли захочет тащиться куда-то, чтобы поговорить с незнакомыми людьми о том, что было семьдесят пять лет назад. Нет, незачем даже и мечтать.

Новая пришедшая в голову мысль не дала ей впасть в уныние. Ну конечно, как же она сразу об этом не подумала. Ее швейцарская тетушка, миллионерша Татьяна Елисеева-Лейзен, нашла их с мамой с помощью частного детектива. Вот уж кто-кто, а их дорогая Тата ни за что не откажется помочь любимой внучатой племяннице с небольшим расследованием, а значит, оплатит детектива, который найдет в Лейпциге потомков Фалька и поговорит с ними. Как чудесно все складывается.

И остается всего один вопрос: кто тот человек, который мог подсыпать в шиповник снотворное, а потом приходить по ночам и в конце концов нанести роковой удар? И если этот неизвестный убил старушку, потому что она его узнала, то как он в первый раз попал в квартиру, чтобы отравить шиповник? Почему не боялся, что Лидия Андреевна сразу заподозрит неладное? Ладно, с этим она потом разберется.