Танец маленьких разбойниц

Увы, Хлоя не проявляла ни малейшего желания радоваться жизни, не говоря уж о встречах с парнями. Мрачная физиономия подруги отпугивала всех более-менее приемлемых, с точки зрения Блэки, кавалеров. Единственными мужчинами, которых притягивал трагически-отрешенный взгляд Хлои, были прохиндеи среднего возраста, желающие «снять» двух девочек для занятий групповым сексом; эти с невероятной настойчивостью осаждали подруг, стоило им появиться на пляже или устроиться где-нибудь на террасе уличного кафе.

В лучшие времена Блэки и Хлоя без труда знакомились с парнями, каждая из них пользовалась успехом у мужчин, а когда они были вместе, поклонники вообще как подкошенные падали к их ногам. Хлоя производила впечатление женщины холодной и неприступной, Блэки казалась слишком резкой и жесткой, в комбинации же они составляли неотразимую пару: благодаря присутствию Блэки мужчин не так сильно пугал внеземной облик Хлои, в свою очередь на фоне подруги Блэки выглядела более дружелюбной и мягкой.

Хотя иногда их принимали за лесбиянок, правда лишь в тех случаях, когда речь шла о мужчинах, измученных сексуальными фантазиями. В восьмом классе Хлоя и Блэки действительно пробовали пощупать грудь и ягодицы друг друга, просто для того чтобы понять, какие у них при этом возникнут ощущения. Также на одной рождественской вечеринке Блэки целовалась с девочкой из параллельного класса, однако помимо этих невинных экспериментов ни Блэки, ни Хлоя никогда не чувствовали склонности к однополой любви, так что предложения некоторых мужчин, одержимых лесбийско-порнографическими идеями, оставались без ответа. Подруги дали им прозвище «жертвы «Плейбоя»». В Европе таких страдальцев было полно.

Блэки в одиночестве спустилась в ресторан гостиницы и, выйдя на террасу, уселась за столик. С террасы открывался вид на реку и небольшой причал, возле которого покачивались рыбацкие лодки и старые, поскрипывающие рассохшейся древесиной баркасы. Гостиница выглядела такой же старой, обшарпанной и живописной, как стоящие возле причала ветхие суденышки. Блэки осторожно положила руки на выцветшую скатерть, заляпанную бурыми кофейными пятнами с красноватыми вкраплениями кетчупа: стол угрожающе качнулся, несмотря на подложенную под ножку замусоленную газету. Наступающий вечер и мягкий свет от разноцветной карнавальной гирлянды, натянутой между деревянными балками, скрывал убогость интерьера и придавал террасе романтичный вид. «Как было бы приятно оказаться здесь вместе с каким-нибудь симпатичным парнем», — подумала Блэки.

И желание ее моментально исполнилось: на террасу поднялся молодой мужчина и сел за соседний столик. На вид ему было лет тридцать, приятное открытое лицо, голубые глаза, темные коротко стриженные волосы. Мужчина скинул с плеча рюкзак и положил на стол большой альбом для рисования. Заказав бокал красного вина, он достал из наружного кармана рюкзака угольный карандаш, открыл альбом и погрузился в работу. Блэки украдкой покосилась на соседа, художник изображал причал и рыбацкие лодки.

— Вас вдохновляет этот пейзаж? — спросила Блэки.

Мужчина удивленно вскинул глаза.

— Да, — сказал он после секундной паузы. — В нем есть что-то настоящее.

— Меня зовут Мишель. Друзья называют меня Блэки.

— Эдди.

— Откуда ты приехал?

— Из Канады.

— О, черт. Правда?

— Правда.

— А город какой?

— Садбери.

— «Улицы Садбери тонут во мгле». Чья это песня?

— Том Коннорс, — сказал Эдди, не отрывая взгляда от бумаги. Он рисовал очень быстро и уверенно. Блэки обратила внимание на его размашистые, свободные движения. — А ты откуда?

— Из Америки.

— Гм, из Америки. И ты знаешь песни Тома Коннорса?

— Мой отец родом из Канады. Он хотел, чтобы, путешествуя по Европе, я выдавала себя за канадку.

— Ну и как, получается?

— Не знаю. То есть я никому не говорю, что я из Канады, но люди все равно так думают. Потому что у меня на рюкзаке кленовые листья, а на футболке написано: «Канада». Извини, я с большим уважением отношусь к твоей стране, просто… — Блэки замялась.

— Да, я так и понял. — Эдди прищурил глаз и посмотрел на рисунок. — Я уже два года путешествую и встречал немало канадцев, которые оказываются жителями Буффало или штата Виргиния.

Он повернул альбом и показал рисунок Блэки. Девушка затруднилась бы сказать, есть ли у Эдди талант художника.

— Как, по-твоему, выглядит Бог? — спросил Эдди.

— Вопрос не по адресу, — усмехнулась Блэки. — Я агностик.

— Ну и что. Даже у атеистов имеется свое представление о Боге. Расскажи, как ты его видишь, а я нарисую портрет Бога.

— М-м, дай подумать.

— Не надо, просто расскажи, как если бы ты описывала полицейскому внешний вид преступника. Мужчина или женщина?

— Мужчина. Я хотела сказать — женщина или гермафродит, смахивает на Уорхола или Боуи[1] семидесятых, но вообще-то я представляю его мужчиной. Я жертва патриархата.

— Форма и размер головы?

— Маленькая и круглая.

— Волосы?

— Лысый.

— Усы, борода?

— Нет.

— Глаза: форма, размер, цвет?

— Овальные, не очень большие, черные.

— Выражение лица: улыбается, хмурится, плачет, унылый, сердитый?..

— Улыбается, — сказала Блэки. — Насмешливо.