Танец меча

Ирка не закричала. У нее не нашлось для этого дыхания. Она откинулась на подушку, накрылась с головой одеялом и пролежала долго, очень долго. Ногами больше не шевелила. Боялась.

«Это сон! Надо просто вытолкнуть себя из сна и - все!» - убеждала она себя.

Однако для сна все было слишком детально. Ирка видела пятно от потекшей ручки на пододеяльнике, да и воздух был горячий, «выдышанный». Она приподняла край одеяла. Увидела неубранные тарелки с едой, лохматящиеся закладками книги в стопке, разбросанные диски…

Где- то за стенкой, очень близко, умными голосами бормотало радио. Ирка не выдержала. Стала осторожно шевелить пальцами ног и поняла, что пальцы не слушаются. Ниже пояса ее ног вообще не существовало: придаток, привесок, протез, русалочий хвост -все, что угодно, только не ноги.

Страшное, почти забытое ощущение, когда важная часть тебя тебе не принадлежит и ее надо перекладывать руками. Детские кошмары возвращались, только на взрослом витке.

На этот раз Ирка точно завопила бы, но тут кто-токоснулся ее накрытой головы. Ирка высунулась. Из-под кровати торчала чья-то рука, шарящая по одеялу. Рука знакомая, поцарапанная, с бахромой грязи под ногтем среднего пальца.

- Кто там?

- Тшш-ш! - прошипел голос. - Это я, Багров! Твоя бабушка ничего не знает! Я забрался через окно!

Он выползал из-под кровати, как червяк, сегмент за сегментом - руки, голова, плечи. Выполз и сел на ковре, отвоевав себе пространство от дисков и книг. Сердце Ирки рванулось к нему - за жалостью, за любовью, за утешением, но мысль, что Матвей видит ее такой, обожгла бывшую валькирию.

- Уходи! Не смотри на меня!

- Ты что, серьезно?

- Оглох? Уходи!

- Не понимаешь, я…

- УХОДИ! - крикнула Ирка во весь голос.

Так крикнула, что закачалась бумажная люстра-шар. По линолеуму точно мячи запрыгали. Это застучали босые пятки Бабани.

Матвей толкнул раму, с ногами вспрыгнул на подоконник и вышагнул в окно. Секунду спустя Бабаня ворвалась в комнату. Лицо бабушки напомнило Ирке печеное яблоко - такое же красноватое, натянуто-ровное, с морщинками у глаз. При всем том Бабаня выглядела далее лучше, чем на фотографиях десятилетней давности. Она раз и навсегда сказала себе, что не имеет права стареть и умирать, потому что с кем тогда останется внучка?

- Прости! - сказала Ирка. - Сквозняк открыл окно, а я чего-то испугалась!

Бабаня кивнула. Она давно уже ничему не удивлялась.

- Ну что? Вставать будем? Надо сделать массаж!

Привычным, до автоматизма доведенным движением Бабаня сдернула Ирку с кровати, и вот она уже в кресле. Зная, как сильно Ирка не любит свои ноги, Бабаня накинула на них плед.

- Бедные ножки! Наверное, забыли уже когда и ходили! - не удержавшись, прошептала она.

Ирка отвернулась и стала смотреть в окно. Она едва могла дышать. Ее разрывало. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вытерпеть. Просто вытерпеть. Выдох-вдох.

* * *

На другой день все стали собираться к Ирке. Первыми пришли Дафна и Эссиорх. За ними Антигон под мороком безвозрастного дядечки с рыжими бакенбардами.

Бабаня носилась туда-сюда с чаем и спешила с шарлоткой. Она была довольна, что у ее внучки столько гостей. Она, правда, не совсем понимала, откуда они взялись, но потом решила, что из Интернета. Такое иногда случается: годами общаешься с неким набором букв, а потом оказывается, что это еще и живой человек.

Дафна вытеснила Бабаню с кухни и мыла тарелки. Мыла так активно, что две моментально оказались вымытыми навечно.

- Может, дальше я сама? - робко спросила Бабаня.

- Я из лучших побуждений! - самоотверженно сказала Дафна. Третья тарелка выскользнула из покрытых пеной рук и покатилась по кафелю.

Мефодий пока задерживался. Он встречался в метро с Бэтлой. Ему хотелось поговорить с ней наедине. То, что Ирка-валькирия и Ирка-из-его-детства оказались одним и тем же человеком, стало для Мефа потрясением.

Еще в первый день, когда все случилось, в набитой «Газели» он сидел рядом с носилками и недоверчиво смотрел на лицо девушки. Неужели та самая? Лицо, конечно, изменилось, но все же… Когда же услышал: «Северный бульвар», последние сомнения отпали.

Ирка! Бедная Ирка! Сколько тайн она хранила все эти годы!

Из подземного перехода вынырнула Бэтла. В синей ветровке, полноватая, чуть запыхавшаяся после ступенек, она походила на многих других женщин, возвращавшихся с работы. Разве что была чуть более радостной. В каждом глазу по веселинке. Обычная сонливость исчезла.

Меф подбежал к ней.

- И как там? Ты ее видела? Новую валькирию-одиночку?

Бэтла качнула здоровенной сумкой. Еще две сумки тащил оруженосец. Они не умели приходить с пустыми руками. Хороших же подарков должно быть мно-о-го. И, конечно, съедобных.

- Само собой. Мы с Гелатой ходили знакомиться. Копье, щит и шлем уже у нее.

- И что? Она тоже…? - Меф, замявшись, посмотрел на свои ноги.

- Нет, - сказала Бэтла. - Но у нее было что-то с кожей. Лицо как коркой покрыто. И шея, и руки… Трескается, мокнет, нарывы. В школу не ходила - училась дома. Совершенно измученный человек, но не озлобленный. Собак кормила, больных голубей подбирала. Но это понятно. Человек, наступивший на себя, всегда светел.