Танец меча

— Да не, ничего. У меня привычка бормотать под нос… А ты не спрашивала у него, кто это?

— Спрашивала. Он ответил: «Это те, у кого я в свое время взял в долг». А я: «Ну так отдайте!» А он усмехнулся и ничего не ответил.

— Мутная история, — признал Корнелий и, под­нявшись, бодренько захромал к выходу из гаража. — Ты как хочешь, а я все-таки вызову этих типов на шесть и по хлопку!

Варвара остановилась, сама не зная зачем.

— Иди сюда! — позвал ее голос из темноты.

Голос-которого-не-было.

Варвара резко обернулась. Луч фонаря скользнул по стенам, по бетонной крошке, споткнулся о ржа­вые носилки и — замкнул круг.

— Ну что такое? Чего ты мне в лицо светишь? — нетерпеливо спросил Корнелий, которому хотелось разобраться с пьянчужками.

— Ты что-нибудь слышал? — нервно спросила Варвара.

— Да что тут можно слышать? — завопил связной света. — Догоняй!

И он пошел вперед, готовя флейту. Варвара шаг­нула за ним, но снова услышала за спиной шур­шание:

— Варвара! Подойди ко мне! Поколебавшись, она положила ладонь на рукоять

тесака и направила фонарь туда, откуда доносился голос. Луч уперся в кирпичную стену, сложенную наспех, с большими шлепками раствора. Рядом выстроился неиспользованный штабель кирпича, точ­но заготовленный кем-то для дела.

Варвара, как особа цинично-романтичная, pe­шила, что там кто-то замурован, но ничуть — стена оказалась тонкой, в один кирпич. За ней просматри­вался гаражный бокс.

Варвара извлекла из ножен тесак и скользнула внутрь. Обшарив фонарем пол, обнаружила сло­манную раскладушку, газеты, разбитые бутылки, брошенный мастерок и прочие следы строительной деятельности. Все это было любопытно, но не объ­ясняло главного: кто мог ее звать.

Варвара собиралась вернуться к Корнелию, но вскрикнула и попятилась. Прохода, через который она попала в гаражный бокс, больше не существова­ло. Кирпичи, взлетая сами собой, шлепались на рас­твор, выкладывая ряд за рядом. Казалось, снаружи трудится десяток строителей. Когда, осмелев и размахивая тесаком, Варвара подбежала к стене и стала наносить удары, щель наверху стала слишком узкой, чтобы через нее вылезти.

Внезапно возникла заминка. Последние два кир­пича, едва коснувшись своего места в кладке, рассы­пались в порошок.

— Зачем ты это сделал? Пусть бы она умер­ла). — нестройным хором спросили шесть голосов.

— Я еще не услышал ответ: помнит ли он того, кого убил безвинно! Вы не можете помешать мне! «Да» должны сказать все семеро! — Все стихло.

Варвара едва не сломала тесак, пытаясь разру­шить кладку. Потом, забравшись на раскладушку, долго орала в щель, пока ее чудом не услышал Кор­нелий. Не будь этих двух рассыпавшихся кирпи­чей — стена заглушила бы ее голос.

— Эй! Варвара! Ты где?

Она помигала ему фонарем. Орать уже не было сил. Корнелий подбежал и стал распоряжаться:

— А ну-ка отойди! Голову руками закрой!

Варвара спрыгнула с раскладушки. С третьей по­пытки связной света расшиб стену маголодией и са­модовольно подул на флейту.

— Мощь-то такая! Видела бы ты, как от меня эти алкаши улепетывали!

— Да плевать на них! — проворчала Варвара. — Ты кого-нибудь видел?

— Ну да! — признал Корнелий удивленно. — Тех двух типов! Я же сказал!

— И все? А когда возвращался? До Корнелия что-то стало доходить.

— А чего ты там делала, а? — спросил он.

— Загорала!

Корнелий охотно удовольствовался этим объяс­нением.

— А ты меня любишь? — спросил он. Корнелий потому и считался самым бестолко­вым стражем в Эдеме, что всегда задавал своевре­менные вопросы.

Глава 11. Процент комиссионера

Все теории мира не стоят един­ственной правды.

Успех в любом начинании опре­деляется способностью человека на­ступить на свое «хочу».

Пока ты жалеешь сам себя, тебя больше никто не пожалеет.

«Книга Света»

По путаным переулкам центра бродили осенние сквозняки. Они были противные, стылые и слабые, как старые суккубы. Потрогает, сунет руку за ворот, дунет пылью в глаза и скроется в подворотне.

Дафна лежала на животе на крыше и терпеливо смотрела на вход резиденции мрака. Здесь, в центре, как всегда людно. Человеческие волны катились по улицам, и каждая часть волны считала себя чем-то отдельным. Хлопали дверцы машин. В витрине тур­бюро летала кругами привязанная на леске модель самолета. В окнах, выходящих на лестницы, белели физиономии курильщиков.

Дафна наблюдала все это сверху и размышляла, что толпа имеет душу и психику пятилетнего ребен­ка. Так же легко путается, заинтересовывается, радуется, впадает в панику. Чем толпа больше, тем ниже ее психологический возраст. Казалось бы, коллек­тивный ум должен давать бонусы. На деле же он их только отнимает.