Танец на кладбище

Нора глубоко вздохнула, стараясь собраться с мыслями. Потом дрожащей рукой вынула из кармана одну из запасных пробирок. Осторожно сняв крышку, она подняла осколок, опустила его в жидкость и запечатала пробирку. Пендергаст дал ей образцы ДНК матери Феринга, а митохондриальные ДНК матери и сына всегда идентичны. Сейчас она проверит его ДНК и сравнит с образцами, найденными на месте преступления. Опустив пробирку в карман, Нора осторожно пошла к двери. Код сработал, путь был открыт. Быстро заперев за собой дверь, Нора на подгибающихся ногах пошла по коридору в лабораторию ПЦР. Феринг, похоже, исчез. Набрав на панели код, Нора проскользнула в лабораторию, захлопнула дверь и выключила свет. Свою работу она закончит при свете приборов.

Амплификатор уже отщелкал половину циклов. С бьющимся сердцем Нора поставила пробирку в штатив, где уже стояли образцы для анализа.

Завтра к вечеру она будет точно знать, был ли Феринг тем чудовищем, которое убило ее мужа и дважды пыталось убить ее.

18

Д’Агоста вошел в приемную морга, стараясь дышать ртом. Следовавший за ним Пендергаст быстрым взглядом окинул комнату и с кошачьей грацией опустился на один из уродливых пластиковых стульев, стоявших у стола, заваленного потрепанными журналами. Взяв тот, что поновее, спецагент перелистал страницы и углубился в чтение.

Д’Агоста сделал круг по комнате, потом другой. С нью-йоркским моргом у него были связаны самые неприятные воспоминания, а то, что сейчас произойдет, лишь увеличит их число. Его раздражало наигранное спокойствие Пендергаста. Как можно оставаться таким безразличным? Взглянув на спецагента, он увидел, что тот с явным интересом читает «Мадемуазель».

— Что это вы там вычитали? — с раздражением спросил он.

— Здесь очень интересная статья о неудачных первых свиданиях. Это напомнило мне об одном деле, которое я расследовал: на редкость несчастливое первое свидание окончилось убийством и суицидом, — сказал Пендергаст, покачав головой, после чего продолжил чтение.

Сложив руки на груди, д’Агоста пошел по третьему кругу.

— Винсент, сядьте. Старайтесь проводить время с пользой.

— Терпеть не могу это место. Ненавижу его запах и даже сам вид.

— Сочувствую. Здесь мысли о смерти становятся слишком навязчивыми, не так ли?

Пошелестев страницами, Пендергаст снова погрузился в чтение. Прошло еще несколько томительных минут, прежде чем дверь морга открылась и на пороге появился Бекштейн, один из здешних патологоанатомов.

«Слава Богу!» — мысленно произнес д’Агоста.

Он был рад, что вскрытие делал Бекштейн — лучший из всех, кто здесь работал, и к тому же вполне нормальный парень.

Стащив перчатки и маску, Бекштейн бросил их в мусорный бак.

— Лейтенант. Агент Пендергаст, — приветствовал он пришедших, не подавая руки. Рукопожатия в морге были не приняты. — Я к вашим услугам.

— Доктор Бекштейн, спасибо, что смогли уделить нам время, — начал д’Агоста, беря инициативу в свои руки.

— Не стоит благодарности.

— Сообщите нам о результатах вскрытия, но только без этих ваших словечек.

— Конечно. Вы не хотите осмотреть труп? С ним еще работает прозектор. Иногда бывает полезно…

— Нет, спасибо, — решительно прервал его д’Агоста.

Он почувствовал, что Пендергаст пристально смотрит на него.

«Нет уж, идите-ка вы все подальше», — мысленно выругался лейтенант.

— Ну, как хотите. На трупе обнаружено четырнадцать ножевых ранений, нанесенных при жизни: на кистях рук и предплечьях, в нижней части спины и одно проникающее ранение в сердце. Я могу представить вам схему их расположения…

— В этом нет необходимости. А после смерти были какие-нибудь ранения?

— Ни одного. Смерть наступила сразу же после удара в сердце. Нож вошел горизонтально между вторым и третьим ребром под углом восемьдесят градусов. Он повредил левое предсердие, легочную артерию и рассек артериальный конус на вершине правого желудочка, вызвав обширное кровотечение.

— Я понял, — сказал д’Агоста.

— Вот и отлично.

— Получается, что убийца достиг своей цели, то есть убил жертву, и этим ограничился?

— Это утверждение вполне соответствует фактам.

— А что вы скажете об орудии убийства?

— Длина лезвия десять дюймов, ширина — два дюйма, очень массивное. Похоже на большой кухонный нож или нож, которым пользуются аквалангисты.

Д’Агоста удовлетворенно кивнул.

— Что-нибудь еще?

— Токсикологический анализ крови показал содержание алкоголя в допустимых пределах. Никаких наркотиков или посторонних веществ. Содержимое желудка…

— Об этом не обязательно.

Бекштейн, казалось, не решался о чем-то сказать. В глазах его читалась какая-то растерянность.

— Что-то еще? — с нажимом спросил д’Агоста.

— Да. Я еще не составлял протокол, но есть одна странная вещь, которую не заметили медэксперты.

— Продолжайте.

Патологоанатом опять засомневался.

— Я бы хотел вам показать. Мы еще это не трогали…

Д’Агоста слегка поперхнулся.

— А что это?

— Позвольте, я вам покажу. Не знаю даже, как это описать.

— Конечно, — вмешался Пендергаст, делая шаг вперед. — Винсент, если вы предпочитаете остаться здесь…

— Я иду, — пробурчал д’Агоста, сжимая зубы.