Танец на кладбище

Даже при свете галогеновой лампы в церкви было темно. Да еще этот мерзкий запах. Безмолвные прихожане, неподвижно стоявшие вдоль стен и не сводившие глаз с пришедших, тоже не прибавляли оптимизма. Их здесь было не меньше сотни. Только взрослые мужчины — белые, черные, азиаты, индейцы, латиносы, кто угодно. Стоят и тупо смотрят. Д’Агосту охватило нехорошее предчувствие. Сюда стоило прийти с охраной. Причем со значительной.

— Послушайте, ребята, — громко начал он, стараясь придать своему голосу уверенность. — У нас имеется ордер на обыск этой церкви, в котором говорится, что мы можем осматривать ее главное помещение и всех, кто там находится. У нас есть право изымать все, что мы посчитаем нужным. Мы составим опись изъятого, а потом вы все получите назад. Понятно?

Его голос разнесся эхом по церкви и затих. Никто не шевельнулся. В свете лампы глаза мужчин мерцали красноватым светом, словно у зверей ночью.

— Прошу никого не двигаться и не мешать обыску. Следуйте указаниям полиции. О’кей? Так мы сможем закончить в кратчайший срок.

Д’Агоста снова огляделся. Ему показалось, что круг вокруг него сужается. Нет, это просто обман зрения. Он не видел, чтобы они двигались, и не слышал шума шагов. Тишину нарушало лишь легкое поскрипывание древних стропил над головой.

Толпа по-прежнему безмолвствовала. И вдруг из дальнего конца церкви послышалось жалобное блеяние ягненка.

— Так, — сказал д’Агоста. — Начнем оттуда и будем продвигаться к двери.

Они пошли в глубь церкви. Пол был вымощен большими каменными плитами, отполированными ногами прихожан. Внутри не было ни стульев, ни скамеек. Вероятно, свои службы и обряды прихожане проводили стоя или на коленях, Д’Агоста даже не пытался представить, как все это происходило. На стенах он заметил странные рисунки: круги, глаза и рассеченные листья в замысловатом переплетении линий. Такой же узор был на облачении жреца. Д’Агоста вспомнил, что на стене в квартире Смитбека что-то похожее было нарисовано кровью.

— Сфотографируйте это, — попросил он Переса, указывая на рисунки.

— Есть.

Вспышка камеры заставила Пальчинского вздрогнуть.

Ягненок заблеял опять. За ними следили сотни глаз, и д’Агоста мог поклясться, что в складках своих балахонов эти фанатики прячут заточки.

Наконец их маленькая группа дошла до конца церкви. Там, где обычно располагаются хоры, находился небольшой загон, отгороженный деревянным забором. Пол в нем был устлан соломой. Посередине загона возвышался столб с цепью, на которой был привязан ягненок. Мокрая солома пестрела темными пятнами. Стены были забрызганы кровью и навозом. Столб некогда украшала резьба в стиле индейских тотемов, но сейчас она совершенно скрылась под слоем крови и грязи.

За столбом располагался кирпичный алтарь, на котором стояли кувшины с водой и лежали отполированные камни амулеты и кусочки еды. За ними на невысокой подставке лежали какие-то странные предметы, отдаленно напоминавшие некие судоходные принадлежности, — витые металлические крючки с деревянными ручками, делающими их похожими на гигантские штопоры. Они были тщательно отполированы и, судя по расположению, играли роль священных реликвий. Рядом с алтарем стоял сундучок из конского волоса, запертый на висячий замок.

— Очень мило, — процедил д’Агоста, играя фонариком. — Прямо красота.

— Первый раз вижу такое вуду, — пробормотал Бертен. — По правде говоря, это вообще не вуду. Основа, конечно, та же, но это какая-то самостоятельная и очень опасная секта.

— Какой ужас! — пискнул Пальчинский.

Вынув видеокамеру, он начал снимать.

При виде этого устройства толпа зашумела.

— Это священное место, — прогремел голос жреца. — Вы оскверняете его. Оскорбляете нашу веру!

— Снимайте, мистер Пальчинский, — подбодрил инспектора д’Агоста.

Жрец, похожий на большую летучую мышь, со всех ног бросился к инспектору и, взметнув свои живописные одежды, с силой махнул посохом. Камера полетела на пол. Пальчинский, ахнув, отшатнулся.

Д’Агоста выхватил револьвер.

— Мистер Шарьер, поднимите руки и повернитесь ко мне лицом! Я сказал, повернитесь лицом!

Жрец не пошевелился. Он словно не видел направленного на него револьвера.

Пендергаст, занимавшийся тем, что соскребал пробы с различных артефактов и алтарных фетишей и опускал их в крошечные пробирки, быстро подошел к д’Агосте.

— Подождите, лейтенант, — тихо сказал он и повернулся к жрецу. — Мистер Шарьер!

Жрец вперил в него взгляд.

— Осквернители! — гаркнул он.

— Мистер Шарьер! — повторил Пендергаст с нажимом. Жрец замолчал. — Вы только что напали на официальное лицо. — Он повернулся к инспектору. — С вами все в порядке?

— Никаких проблем, — бросил Пальчинский, принимая бравый вид.

Но колени у него откровенно дрожали.

Д’Агоста тревожно огляделся. На этот раз никакого обмана зрения не было. Толпа действительно подступила ближе.

— Напрасно вы это сделали, мистер Шарьер, — продолжал Пендергаст проникновенным голосом. — Теперь мы вынуждены употребить власть. Разве не так, мистер Боссон?

Он посмотрел на главу общины.