Танец на кладбище

Ройбал громко втянул носом воздух. Потом огляделся, но из-за темноты местность не просматривалась.

— Я пойду вперед.

Он перешагнул через бревно и наступил на что-то мягкое.

— Что за черт?

Убрав ногу, Ройбал наклонился над землей.

— Блин! — ахнул он, шарахаясь в сторону. — Там человек! Черт, я наступил на тело!

Они посмотрели вниз. Луна осветила человеческое лицо — бледное, разбитое, залитое кровью. Остекленевшие глаза незряче уставились в небо.

Мартинелли поперхнулся.

— О Господи!

— Звони девять одиннадцать.

Мартинелли дрожащими руками вытащил телефон и стал судорожно набирать номер.

— Только трупа нам не хватало.

— Алло! Алл…

Неожиданно Мартинелли согнулся и его вырвало на трубку.

— Э, чтоб тебя…

Уронив телефон на землю, Мартинелли продолжал сотрясаться от приступов рвоты.

— Давай, звони!

Никакой реакции.

Ройбал отступил назад. Из трубки послышался тоненький голосок:

— Кто это? Это ты, Роки? Роки! С тобой все в порядке?

Мартинелли продолжало корежить. Ройбал посмотрел на тело, лежавшее на боку. Рука трупа была вскинута вверх, рукав разорван в клочья. Его явно укокошили. Ройбал повернулся и бросился бежать в лес, подальше от этого жуткого места…

52

В четыре утра д’Агоста с Пендергастом стояли в приемном покое морга. Их уже ждал доктор Бекштейн, который выглядел необычайно бодро для этого времени суток. Возможно, он уже привык коротать в морге ночи. Д’Агоста же чувствовал себя отвратно. У него было одно желание — отправиться домой и рухнуть на кровать.

Но этой мечте не суждено было сбыться. События разворачивались так стремительно, что он совершенно потерял над ними контроль. Самым печальным из них, во всяком случае для него, было похищение Норы Келли. Она бесследно исчезла. Полицейского, дежурившего у ее палаты, усыпили, подсыпав в кофе какую-то гадость, и заперли в ванной комнате. Получалось, что д’Агоста опять все прозевал.

А теперь еще это.

— Ну так вот, джентльмены, — приветствовал их Бекштейн, натягивая перчатки. — Загадки множатся. Прошу вас, одевайтесь.

Он кивнул в сторону пластикового ящика.

Д’Агоста облачился в балахон и штаны, закрыл лицо маской, нахлобучил шапочку и надел перчатки. Ему предстояло тяжелое испытание. Вид покойников всегда вызывал в нем ужас, даже если выглядели они вполне прилично. Холодная мертвая плоть, больничный свет и блеск стального оборудования — все это вместе оказывало самое негативное влияние на его желудок. А что же будет сейчас, когда одно лишь описание этого ходячего мертвеца вызывало рвотный рефлекс? Д’Агоста взглянул на Пендергаста, который в своем бело-зеленом одеянии выглядел как завсегдатай этого заведения. Он-то чувствовал себя как дома.

— Доктор, прежде чем мы туда пойдем, я хотел бы кое-что выяснить, — сказал д’Агоста, стараясь не выдать своего волнения.

— К вашим услугам, — ответил Бекштейн, останавливаясь.

— Ведь тело было найдено в Инвудском парке? Неподалеку от Вилля?

Бекштейн утвердительно кивнул.

— Его обнаружили два подростка.

— А вы уверены, что это труп Колина Феринга?

— Вполне. Его опознал портье, а он вполне надежный свидетель. Двое жильцов, хорошо его знавших, тоже подтвердили, что это он. На теле имеется характерная татуировка и родимое пятно. Для верности мы заказали генетическую экспертизу, но я голову на отсечение даю, что это Колин Феринг.

— А как же первый труп — самоубийца, который сиганул с моста? Как получилось, что доктор Хеффлер опознал в нем Феринга?

Бекштейн коротко хмыкнул.

— Похоже, доктор Хеффлер просто ошибся. При сложившихся обстоятельствах это вполне простительно, — торопливо заверил он д’Агосту. — Ведь труп опознала сестра, и это имело решающее значение. Я бы тоже так посчитал.

— Весьма интригует, — пробормотал Пендергаст.

— Что именно? — поинтересовался д’Агоста.

— Возникает вопрос: а чье же тело вскрывал доктор Хеффлер?

— Да-а.

— Ошибки при опознании случаются не так уж редко. Я неоднократно сталкивался с этим. Если учесть состояние родных, а также неизбежные изменения, которые происходят с телом после смерти — особенно если оно пролежало в воде или на солнце…

— Конечно, конечно, — поспешно согласился д’Агоста. — Если только улики не указывают на намеренный обман. И вдобавок доктор Хеффлер не удосужился убедиться, что это действительно сестра Феринга.

— Все мы совершаем ошибки, — неуверенно произнес Бекштейн.

— Я нахожу, что самонадеянность, на отсутствие которой доктор Хеффлер уж никак не может пожаловаться, отлично унаваживает почву, на которой произрастают ошибки, — нараспев произнес Пендергаст.

Пока д’Агоста размышлял над последней фразой, доктор Бекштейн жестом пригласил их в прозекторскую. Там на каталке, под ярким светом, лежало тело Феринга. Увидев, что оно закрыто белой пластиковой пленкой, д’Агоста с облегчением вздохнул.

— Я еще с ним не работал, — сообщил Бекштейн. — Мы ждали патологоанатома и препаратора. Прошу прощения за задержку.

— Ничего страшного, — поспешил успокоить его д’Агоста. — Мы и так вам благодарны за оперативность. Ведь труп привезли около полуночи?