Танец на крыльях

Серьезно? Кто-то еще пользуется этими тряпочками? Я зависаю на пару секунд, глядя на платочек в руке Одиссея, а он подносит его к моему лицу и осторожно промокает слезы. И шепчет:

— Положу дома в шкатулочку и стирать не буду. Никогда.

Такой милаха!

Я решительно оттесняю его в сторону и прыгаю за руль.

— Давай-ка, Ватсон, не тормози, — киваю на соседнее кресло.

Одиссей вздыхает и открывает заднюю дверь.

— Мне здесь спокойнее, мы ведь торопимся, — поясняет он.

Я даю машине полминуты на прогрев и отправляю Тимуру фото Феликса и номер его мобильного.

По пути в аэропорт по-прежнему не могу дозвониться Филу — абонент занят. Представляю, что он все бросил и примчался забрать меня у Влада, и даже дышать становится больно. Господи, он не простит мне этот обман!.. Фил столько лет шел к этому проекту, отдал столько сил!.. И вот, когда мечта осуществилась, этот безумец срывается с гастролей. Да всех его средств не хватит, чтобы покрыть неустойку! Я уж молчу о злорадных комментариях его семейки.

Тревога за Фели, помноженная на чувство вины, сжимает мое горло. От недостатка кислорода начинает кружиться голова, и я пытаюсь дышать чаще и глубже. Я сама себя не прощу, если подведу Феликса. Надо признать, что когда дело касается моих мальчишек, хладнокровие мне изменяет, и я становлюсь неадекватной истеричкой. Демон презирал меня за эту слабость и неоднократно использовал против меня. — Диана, тебе нехорошо? — обеспокоенно спрашивает Одиссей.

Наверное, я дышу слишком шумно… Но не говорить же своему пупсику, что меня едва не накрыла паническая атака в тот момент, когда я выжимаю из своего железного друга максимум.

— Все отлично! — Хотя по голосу этого не скажешь.

— Может, поедем потише?

Одиссею страшно, а я злюсь за то, что обнаружила свою уязвимость. Злость помогает мне собраться. Понимаю, что гоню на автомате и сосредоточиваю все внимание на трассе. Делаю короткую дыхательную гимнастику и начинаю любимую игру — гонки с препятствиями. Помогает. Я в своей стихии, и мои губы невольно расползаются в улыбке.

— Камеры же… — обреченно блеет Одиссей и замолкает на весь остаток пути.

Феликс перезванивает сам, когда до аэропорта остается пара километров, а я осознаю, что успела.

— Фели, слава Богу! — я почти выкрикиваю.

— Детка, мне очень срочно нужно к тебе…

24.5 Диана

Я чутко вслушиваюсь в интонацию родного голоса.

— Фели, ты в порядке?

— Нет, конечно! О каком порядке ты говоришь — здесь нет тебя! Детка, как мне прилететь к тебе? Мне очень нужно…

— Я сама!.. Сама к тебе сейчас прилечу. Потерпи, пожалуйста, это недолго…

— Ты что, плачешь, маленькая? Ты совсем дурная девчонка — так и не разобралась, когда девочкам полагается плакать. Придется тебя дождаться, чтобы вправить мозги.

— Дождись меня, Фели… Тебе должен был звонить Петр.

— Твой адвокат? Уволь его — этот прохиндей не дал мне ни одной требуемой информации. Мужская солидарность напрочь отсутствует. Короче, сейчас приедет какой-то мужик — говорит, что он мой личный гид, — Феликс хохотнул. — Надеюсь, он толковый проводник?

— Это Тимур, и он… он очень толковый. А Петр — он тебе что-нибудь рассказал?

— О том, что твой тупой блондин профукал очередной шанс? Как ты там говорила — пролетел как деревяшка над Парижем?

— Фанера… — подсказываю с нервным смешком.

— Ну да! Детка, я ведь говорил, что он мудак!

Одиссей медленно выбрался из авто, перекрестился и приник своим модным пальто к грязной дверце. Хорошо хоть землю не кинулся целовать.

— Прости, мы не поговорили, — торопливо оправдываюсь, пока достаю сумку из багажника.

— Иди, Диана, с Богом. Я хочу помолчать, — адвокат отмахнулся от меня рукой, как от привидения.

— Прости, — я мазнула губами по его бледно-зеленой щеке и пулей полетела к зданию аэропорта.

О том, что ключи от машины остались у меня, я узнаю лишь когда самолет набирает высоту.

******

Наверное, все люди боятся смерти. Ведь там не будет уже ничего — радости, волнения… Боли и страха там тоже не будет. Но иногда бывают моменты, когда смерть кажется избавлением. Вот тогда очень важно, чтобы был кто-то, очень дорогой, кого ты побоишься оставить без присмотра и станешь карабкаться изо всех сил, цепляясь за жизнь.

Когда-то давно, в Фениксе, я перестала бояться смерти… Но стоило лишь представить, как Реми вырастет без меня, что он лишится моей любви и поддержки, у меня открывалось второе, третье… двадцать пятое дыхание. И находились силы, чтобы сопротивляться и бороться. И с очередным дыханием мир вокруг тоже оживал — ярче светило солнце, счастливее пели птицы и очень хотелось любить!

Я не сразу осознала, что Феликс стал для меня еще одним мощным стимулом к жизни. С ним мне хотелось быть красивее, успешней. С ним я захотела стать счастливой. Мой бесшабашный, ветреный, дерзкий, импульсивный. А еще добрый, щедрый и ранимый. Любовь — недостаточное слово для моего чувства, но я другого не знаю. И люблю его как сумасшедшая! Как никто никогда не любил! Как никто больше не сможет!