Танец на крыльях

— Каюсь — было дело! Но тогда я ведь был уверен, что именно там родилась прекраснейшая из женщин…

— Та-ак!..

— И я совсем не ожидал, что на мою любовь станет претендовать другая юная красотка. Пожалуй, теперь Францию я люблю больше. А мое сердце безжалостно разорвано пополам между двумя прекрасными дамами. Но Эйлен очень хорошо в Париже, и я полагаю, что нам следует ей уступить… Все же она помоложе…

— Хам! — я бросаю в Феликса расческой, но он уворачивается и хохочет. — Уступать следует старшим, а Эйлен везде хорошо, где есть мы.

— Да оторвись ты уже от своего зеркала, у нас редкий выходной, а ты даже забыла приласкать Пепито!

Я закатываю глаза.

— Он у тебя и так чересчур заласканный.

— Вот оно — началось! А ведь Петр предупреждал меня: "Женишься, Феликс, тогда поймешь, что такое счастье… Но будет уже поздно!" Теперь я понимаю…

Я отворачиваюсь от зеркала и неторопливо направляюсь к своему горячо любимому мужу.

— Одумалась, малышка? Пепито великодушен… — Феликс пошло двигает бедрами.

— Ой, вот только не надо о его душе, — я подхожу к кровати и тащу с Фели одеяло.

В этот момент дверь распахивается и в спальню вторгается очень хмурая Эйлен. За ней вразвалочку входит Реми.

— Ты не запер дверь?! — выговариваю Феликсу одними губами и зверской мимикой, но он быстро отводит взгляд.

— Прошу прощения, что прерываем вашу эм… утреннюю гимнастику, — Реми нахально лыбится, — но она неудержима, — кивает на Эйлен, которая гордо топает мимо меня и протягивает ручки к Фели.

Пыхтит, как маленький паровозик, и как только Феликс подхватывает ее на руки и усаживает к себе на грудь, она молча утыкается ему в шею, пряча обиженное личико.

— Кто расстроил мою прекрасную Звездочку? — ласково спрашивает Фил, гладя малышку по спинке.

Эйлен, не поворачивая головы, безошибочно тычет пальчиком в Реми.

Тот ухмыляется, пожимая плечами.

— Еле вытащил ее от Лурдес. Она у вас скоро и спать переберется в кухню, чтобы не отрываться от еды. И вы еще удивляетесь, что этот прожорливый хомяк не разговаривает! У нее же рот занят — она все время ест! А родителям, похоже, не до этого.

— У нашей девочки здоровый аппетит, — спокойно возражает Феликс. — А молчит, потому что не нашла еще достойных собеседников. Эйлен — натура возвышенная, а с тобой о чем говорить? О тачках и о футболе?

— Мы могли бы поговорить о девочках… Я бы рассказал, как они берегут свои фигуры и заботятся о здоровом питании. О, кстати, попросите Лурдес сделать ее потрясные эклеры для моей вечеринки.

— Вот сам и попроси, это ведь ты здесь хозяин, — Фели весело мне подмигивает.

— Мне кажется, что Лурдес об этом не помнит, — недовольно ворчит Реми. — Я вчера сделал ей замечание, так она навернула меня половником.

— Я ее уволю! — невозмутимо заявляю, переплетя руки на груди.

— Кого — Лурдес? — Реми ошалело вытаращился на меня. — Ты не сделаешь этого! Она же богиня!..

— Тогда, может, тебе стоит перед ней извиниться и не соваться на территорию богини со своими приземленными замечаниями?

— Ладно, посмотрим, — скривился Реми и переключил внимание на сестренку: — Эй, пирожок, ты со мной?

Эйлен даже не среагировала, поглощенная тем, что ей на ушко нашептывал папа.

Как же меня умиляет эта парочка! Могла ли я подумать, что Феликс, который никогда не думал о детях, станет таким любящим и внимательным отцом? Вообще- то могла. Нашу Звездочку он полюбил уже в утробе, как только узнал о ней.

To еще было времечко! Мы с Фели оба разрывались между тремя странами. Фил чувствовал необходимость зарабатывать больше и потребность быть постоянно рядом со мной, чтобы оберегать нас с малышкой. Но так не получалось. Я наотрез отказалась отходить от дел, а заставить меня было не под силу даже Страннику, хотя тот неоднократно пытался.

Поженились мы с Феликсом очень тихо в маленьком французском городке под Парижем, в присутствии лишь Реми и Странника. В тот момент нам обоим не хотелось шумихи, ведь счастье любит тишину. А мы были по-настоящему счастливы. Немного позднее Странник сам позволил этой информации просочиться в массы, чтобы уберечь меня и мой растущий животик от грязных сплетен.

 В тот год много чего случилось…

Горел мой храм. Я так тяжело переживала эту трагедию, что даже не сразу подумала о том, цела ли моя квартира на острове. Квартира, к счастью, не пострадала, а за покалеченный собор сердце ноет по сей день…

Потом умер Диего Сантана и мы полетели в Барселону. Феликсу понадобилось много мужества и выдержки, но я не позволила ему утопить себя в чувстве вины. Пришлось включить свою стервозность на полную мощь и напомнить своему мужу, как и почему мы когда-то отсюда удирали, сверкая пятками.

Все движимое и недвижимое имущество Диего разделил между всеми своими детьми, но Феликс вдруг усомнился, что имеет права на наследство. Пришлось и здесь ему пояснить, что наша Звездочка — внучка Диего, причем единственная, и если ему, Филу, ничего не надо, то это его дело, а для нашей малышки состояние, равное бюджету небольшого африканского государства, лишним точно не будет.