Танец на крыльях

Наблюдая за Соболем сегодня, мне не показалось, что он слишком уж боится свою сестренку. За столько лет легко привыкнуть к безнаказанности. Сжав кулаки, я смакую кровавые кадры расправы, подсовываемые мне взбудораженным воображением.

— Алина, кофе мне принеси. Быстро! — рявкаю, едва войдя в приемную.

 — А*уеть! — эмоционально восклицает секретутка и, взмахнув рукой, строит мне скорбную гримасу типа она сильно занята.

Перекинув длинные ноги через подлокотник кресла, Алинка тщательно шлифует губкой сапоги с полуметровыми каблуками. Между ее плечом и ухом зажат телефон, в который она еще дважды выкрикивает "А*уеть!". Именно это со мной и происходит — я о*уеваю от такой наглости, продолжая пялиться на нашу безголовую достопримечательность.

В голову прилетает идиотская фраза "От осинки не родятся апельсинки". Произнесенная моей матушкой, она меня всегда выбешивала, но сейчас пришлась кстати. Не знаю, где в данный момент находится осин, которому я недавно проредил крону, но его неудавшаяся апельсинка прямо сейчас очень далека от своих рабочих обязанностей.

Зря батя прогнулся перед Лехой и взял эту идиотку на работу. Свой долг чести он уже отдал давно и троекратно, но по-прежнему стесняется отказать этому борзому придурку. Странно, что Леха вообще вспомнил о существовании дочери от первого и давно забытого им брака. Вот только вместо того, чтобы подкинуть дочурке деньжат или оплатить учебу, он придумал отличный выход — притащил свою беспонтовую кобылу к нашей кормушке.

— Ну, а щас он где? — продолжает Алинка разговор с трубой. — А*уеть!

Разговор из серии: "Алло, это прачечная? — Х*ячечная! Это министерство культуры!"

Ну, в нашем случае проще — всего лишь приемная крупной строительной компании, в которой лицо фирмы показывает всем посетителям свою задницу. Обычно на Алинкино бездействие я смотрю сквозь пальцы, но и она обычно меня не игнорирует. Поэтому, следуя импульсам, я подхожу к столу и бесцеремонно выдернув мобильник, сбрасываю звонок.

— Жень, ты чего? — испуганно блеет девчонка и не забывает надуть губы.

— Кофе мне сделай! — бросаю ей, уже направляясь к своей двери, но, вспомнив, оборачиваюсь: — и Соболя ко мне вызови.

— А-а-а… Артур, наверное, не придет, у них там это… как бы пипец…

— Какой еще пипец? — я не заостряю внимание на ее фирменной манере изъясняться и вгрызаюсь в суть.

— Ну-у, там как бы… — Алинка начинает нервно подхихикивать, — там Соболев это… — Алин, не испытывай мое терпение! Что он сделал?

— Он как бы это… — она закусывает губу и закатывает глаза…

Я готов уже задушить эту дуру!

10.2 Женя

Терпение — не самая сильная из моих сторон.

— Алин, еще три секунды затыка и можешь считать себя безработной. Продолжишь кривляться на улице. ЧТО с Соболевым?

— Жень, он как бы… в пальму нассал… — выдавливает из себя Алинка и начинает смеяться.

— Че-го-о? Ты пьяная, что ли?

Смех мгновенно прекращается, и я смотрю как обиженно выпячивается Алинкина нижняя губа.

— А че тогда спрашивал? Можешь сам сходить и проверить.

Информация звучит как полный бред, а учитывая, что выдает ее бредовая телка, вопросов у меня больше нет.

— Кофе! — напоминаю я громко. — И-и… вот еще что, тебе не идет красная помада.

Вот на хера я это сказал? Но после Дианиных губ меня штырит от этого цвета, и на других губах я больше его не вынесу. Дурак? Не спорю.

Как же вытравить из головы эту ведьму? Вот на хрена, имея такие губы, делать их красными? Чтобы с пролетающих самолетов было лучше видно? Не удивлюсь, если выйдя из офиса, она застопорила все дорожное движение. Ненавижу… Так ли?

Генычу, что ли, позвонить? Достаю мобилу из заднего кармана джинсов… Бля-а-а, я ж про Соболя чуть не забыл! Как я еще башку свою нигде не оставил?..

Набираю внутренний номер Соболя — гудок, два… пять… И где его носит? Когда собираюсь звонить его соседям по кабинету, в дверь снаружи кто-то скребется. Кто- то длинноногий, сисястый и, надеюсь, с чашкой кофе.

— Входи, — я откидываюсь в своем кресле и наблюдаю за появлением Алинки.

Обычно это всегда эффектное зрелище, но сегодня — нет. Даже несмотря на то, что ее губы больше не запрещающего цвета. Впрочем, они никогда ничего и не запрещали. Но Алинка хоть и дальняя мне родственница, а все ж родня… — Женечка, твое кофе, — мурлычет с-с-сестренка.

— Твой, — машинально ее поправляю.

— Кто? — она ставит передо мной на стол чашку и присаживается мне на колени.

Я надеюсь, что ответ она додумает сама, поэтому молча слежу за дальнейшими действиями.

— Же-е-еня, мне кажется, что ты очень рад меня видеть, — Алинка плотоядно улыбается и накрывает ладошкой мой выдающийся пах.

Рассказать ей, что сегодня с самого утра я одинаково рад всем? И Генычу, и отцу, и Соболю… После утренней встречи с Дианой я перманентно в боевом состоянии.

Алинка сжимает мой член через грубую ткань и тянет к моему лицу свои губы. Я уже почти готов забыть о родственных связях и перенаправить ее рот ниже, когда дверь моего кабинета с грохотом распахнулась и ворвался отец.