Танец на крыльях

В приемной господина Ланевского снова весело. Фотосессия Алины в полном разгаре, и даже стук моих каблучков не в состоянии отвлечь ее от камеры. Мне совершенно непонятно, почему она до сих пор здесь, когда вышли все испытательные сроки. Возможно, Ланевский теперь решил испытать посетителей на стрессоустойчивость? Сомневаюсь, что эта кукла является талисманом компании. Я терпеливо выжидаю, когда кривляние прекратится, а очередной сторис ворвется во всемирную сеть. Готово — и Алиночка переводит на меня напряженный взгляд, который громко вопрошает: "Ну, что еще?"

— Я в это время всегда выкидываю сторис, — это она мне вместо приветствия.

— Чтобы выкинуть никчемные кадры, мне подходит любое время, — отвечаю ей с драконьей улыбкой.

— Мои кадры получают по пятьсот лайков, между прочим!

— Я говорю о рабочих кадрах, Алина. Найди большую коробку.

— Зачем?

— Пожитки свои соберешь, ты здесь больше не работаешь.

Как же мне нравится эта коралловая буква "О" — все же алая помада ее губам больше шла — и выражение обиженной девочки на красивой мордашке.

— Александр Андреевич у себя? — пытаюсь выяснить у пока еще помощницы Ланевского.

— Ты не можешь, — блеет Алиночка, — я позвоню отцу…

— Это тому, что в персиковом пальто? Полагаешь, он больше тебя осведомлен, на месте ли сейчас босс?

— Что?

Я коротко стучу в дверь Ланевского и спустя пару секунд вхожу в кабинет. Хозяин на месте, а на его лице вся скорбь еврейского народа.

— А, Дианочка, здравствуй, красавица. Выглядишь…

— Я знаю, — перебиваю его траурный тон. — Почто кручинимся, Александр Андреевич?

— Ох! — Ланевский подпер кулаком щеку и заготовил скупую мужскую слезу. — Женька мой попал…

— Куда? — наверное, получилось слишком эмоционально, что даже глаза Ланевского удивленно расширились.

 Я же пытаюсь быстро сообразить, когда видела Женечку. Кажется, дня три назад. За такую прорву времени могло случиться что угодно. А то, что влюбленная в него секретарша продолжает активно развивать страничку в Инстаграм — вовсе не показатель ее бездушности. Блогерство — это болезнь.

— Боюсь, что под статью, — дрогнувшим голосом ответил Ланевский.

Через несколько минут я узнаю, что в свой день рождения Женечка со своим другом наваляли тем, кому не следует, и один из потерпевших — Артур Соболев. Мне очень хочется вставить ремарку, что если кому и следует навешать люлей, то Соболев — именно тот персонаж, и ребята вовсе не ошиблись. Но вот второй жертвой оказался сын известного судьи. Отметив про себя, что этот второй, скорее всего, тоже из моего списка "правильных жертв", я не спрашиваю его имени. Игорей ведь может быть сколько угодно…

— Судья Глебов? — задаю самый правильный вопрос.

— Ты его знаешь? — с надеждой спрашивает Ланевский.

— Лично — нет, но слышала о нем.

Сейчас я вспоминаю подробности телефонного разговора с Женечкой, его нежелание оставлять меня наедине с Артурчиком и его непонятную агрессию… Теперь края очередного пазла стыкуются. Но откуда?..

— Диана, пожалуйста, не трогай Соболева. Он тормозит это дело, как может, поняв, что от результата зависит его карьера. А я ему уже пообещал повышение. Жаль только, что от него не так много зависит. У него самого-то серьезных травм нет, а вот у второго с рукой все очень плохо, сотрясение и челюсть сломана. Эх, как чувствовал я, что от этого Геныча одни проблемы.

— А мне друг Вашего сына показался менее импульсивным, чем сам Женя.

Вижу, что Ланевскому мои наблюдения совсем не нравятся. Интересно, что бы он сказал, если бы выяснил, что весь сыр-бор из-за меня?

Что же ты, Женечка, такой глупый рыцарь? Не зная броду… очертя голову… Прямо Дон Кихот*. Дальше я слушаю стенания Ланевского в пол-уха и думаю… думаю… думаю…

21.2 Диана

— О чем задумалась, Диана? — Ланевский смотрит на меня с надеждой и нервно крутит в руках карандаш.

— Терпеть не могу, когда люди с медвежьей грацией лезут на чужую пасеку.

— Э-э… — мой визави старается уловить ход моих мыслей, но я уже далеко.

— Полагаю, Вам следует немедленно уволить секретаршу.

— А это как-то поможет решению проблемы? — опешил Ланевский.

— Это решит массу других проблем. Кстати, я уже поставила Алину в известность, что она уволена.

— Ты… ты увольняешь мою секретаршу?

— Да если бы я могла, Александр Андреевич… Так что теперь дело за Вами, сообщите ей об этом, — я смотрю, как Ланевский раздувает ноздри и силится подобрать слова, чтобы поставить меня на место, и добавляю: — А я тем временем подумаю о нашем справедливом судье.

— Правда? Ты правда сможешь помочь? Диана, что от меня требуется? — Ланевский поймал мой выразительный взгляд и стушевался. — Да, я помню, что надо уволить Алинку.

Я не пытаюсь объяснить, что это никакое не условие с моей стороны — это даже смешно. Но если уволит — отлично! И вообще удивительно, что эта глупая девочка до сих пор торчит в приемной и позорит компанию своей вульгарностью и некомпетентностью.

"При чем здесь Алинка?" — тихо бубнит Ланевский, но я делаю вид, что не слышу. Вот именно — ни при чем.