Танец на крыльях

— Я буду пока в своем кабинете, — с сожалением покидаю уютное кресло, в котором мне хорошо думалось. С собой его забрать, что ли?

— Да, конечно, Диана. Надеюсь, Женька мой тебе там не очень помешает?

— Женька? А он разве здесь?

— Ну да, а ты думала он за решеткой? Сидят вон со своим подельничком и разрабатывают стратегию. Оба под подпиской, между прочим, — Ланевский вдруг вскинул на меня полный тоски и отчаяния взгляд. — Дианочка, родненькая, что хочешь для тебя сделаю, всех уволю, только спаси моего сына.

— Оставьте меня, пожалуйста, Александр Андреевич.

— Что?

— Говорю, оставьте меня ненадолго, мне нужно сделать несколько звонков.

— A-а, ну да, конечно, никаких проблем. Располагайся здесь, как тебе удобно, а я это… схожу пока… уволю кого-нибудь, — и Ланевский покинул кабинет, осторожно прикрыв за собой дверь.

Римма отзывается лишь после пятого гудка и торопливо щебечет в трубку:

— Диана, я прошу прощения, но пока я вырвалась из этих варварских лап…

— Где ты?

— Я в нашей любимой "Надежде", — рапортует Риммочка. — Не понимаю, за что эти криворукие мастера дерут такие деньжищи! Да они не могут даже…

— Римма, угомонись и отцепись уже от этого салона. Это не наш метод.

— Да я же не специально к ним цепляюсь, но если уж они базируются со мной под одной крышей, то я решила и не искать другое место. Хотя уверена, что найти поприличнее совсем не сложно.

— Вот и поищи, — припечатала я, пресекая дальнейшие разглагольствования. — Давай по делу. Как там твоя агрессивная корреспондентка, готова к бою?

— Ха! Только дайте команду "Фас", и Светка всех порвет. Только она не агрессивная, а напористая и целеустремленная.

— М-м, теперь это так называется? — я усмехнулась. — Почему-то в памяти тут же всплыл целеустремленный Хенг. — А, впрочем, неважно, напористая — это то, что надо. Передай ей, что если она хочет бомбу, то пусть раскрутит на интервью судью Глебова. Но уложиться следует за три дня, до моего отъезда.

— А на какую тему интервью?

— А разве это моя забота? Все что угодно — сад-огород, честь или кошелек, или тернистый путь от защитника бандитов до жреца Фемиды.

— А если он не согласится? — промямлила Риммочка. — Ну, он же судья все-таки…

— А если не согласится — отключим газ! Ладно, Римма, кроме шуток… Это ведь не я корреспондент… Ну пусть она объявит акцию: дай короткое интервью — получи два громких дела и прославься до гробовой доски!

— Так Вы же сказали — кроме шуток.

— А я и не шучу — дела будут. Громкие!

— A-а… гробовая доска? — совсем тихо спросила Риммочка.

— Римма, а может хватит задавать дурацкие вопросы и пора заняться делом? И доска будет, если надо. Ах, да, и место для интервью надо выбрать общественное. Ну там… кофейня какая-нибудь или выставка, да хоть театр.

— Диана, ну он же судья… — Риммочка чуть не хнычет.

— И что? А лет пятьдесят назад он лепил куличики в одной песочнице с нынешними продавцами, учителями, нефтяниками, строителями и проститутками. Судьи — это те же люди.

— И как они попали в одну песочницу со старыми проститутками? — пробормотала Риммочка, и, пока мое терпение не взорвалось, отчеканила: — Я поняла, я все устрою.

Пару минут я смотрю на потухший экран и слышу, как в приемной гундит Алина. Ставлю штуку баксов, что Ланевский ее не уволит, а переведет в какой-нибудь отдел, чтобы на глаза мне не попадалась. Но спорить мне не с кем, и я остаюсь при своем мнении и со своими зелеными.

 Одиссей отвечает на вызов после первого гудка.

— Что желает моя госпожа?

Я уже привыкла к его манере общения, но все равно не могу сдержать смех.

— Одиссей, я тебя уволю, — обещаю строгим тоном.

— Вот уж вряд ли, — самодовольно отвечает нахал, — Вам не найти достойную замену.

И он прав. Я каждый день благодарю Всевышнего, ну и Петьку, конечно, за то, что на моем пути встретился Одиссей. Умный, хитрый, изобретательный — он настоящий клад для меня. И я уже всерьез подумываю над тем, чтобы заполучить его в безраздельное пользование. Когда я намекнула ему об этом, он воскликнул: "Неужели у нас будет секс, моя госпожа?!" К счастью, я уже была в курсе, что Одиссей гей.

— Ты сбиваешь меня с мысли, а я звоню по серьезному вопросу, — упрекаю адвоката.

— Я весь во внимании.

— Собери все на Глебова и подъезжай вечером ко мне.

— Так я Вам уже собрал все, что знал…

— Значит, теперь найди, что не знал, и приезжай.

— Понял.

Завершив разговор, я прислушалась — в приемной было тихо. И это лишний раз подтверждает, что Алиночка отправилась не домой. Так легко и быстро она бы не сдалась.

Последний запланированный звонок дается сложнее всего.

— Неужто ты уже освободилась, мамзель? — вместо приветствия выдала Дашка.

— Нет, Дашунь, и освобожусь нескоро, — я добавляю раскаяние в голосе.

На самом деле, мне даже не стыдно — мне реально некогда. Но я оправдываюсь и сокрушаюсь ради моей Дашки, для встречи с которой я так и не выбрала время. Знаю, что подруга из меня получается — так себе, и очень хочу расслабиться в Дашкином обществе, но для этого необходимо освободить целый вечер а, зная Дашку, еще и половину ночи, но у меня их просто нет.