Танец на разбитых зеркалах

Лежа в кровати, набрала номер Челси и тут же сбросила – говорить совершенно не хотелось. Поразмыслив, отправила сообщение: «Пожалуйста, не говори моей матери. Я справлюсь со всем сама». И только после этого, успокоенная, положила сотовый на тумбочку и прикрыла глаза.

Заснуть ей не дали. Спустя несколько минут дверь предупреждающе скрипнула. Открыв глаза, Клэрити увидела подходящую к ней мать.

– Челси рассказала мне о том, что случилось в кафе.

Клэрити стиснула зубы – так сильно, что, казалось, они вот-вот раскрошатся друг о друга.

– Я же ее просила, – процедила она.

– А я просила ее приглядывать за тобой, – парировала Тони. – Сама ты с происходящим уже не справишься.

Клэрити медленно выдохнула, с дыханием выпуская изнутри искорки гнева.

– Милая, так больше продолжаться не может. Тебе нужна помощь специалиста.

Она слышала Тони, но не могла поверить в то, что слышит. Собственная мать считала ее психически больной. Впрочем… кто бы не считал на ее месте?

– Не отвечай сейчас. Просто подумай.

Тони ушла, тихо прикрыв за собой дверь. Клэрити лежала, глядя в окно, чувствую, как, сорвавшись с щеки, слезы падают вниз и пропитывают подушку. Касаться кожей мокрой ткани было неприятно, но она не могла заставить себя пошевелиться. Что-то заледенело внутри – подернулось тонким кружевом изморози, сковало ее тело обжигающими холодом оковами.

Только когда в небе появилась полная луна, Клэрити поднялась. Села на кровати, прямо поверх одеяла. Прошептала, чувствуя, как обжигают слезы холодные щеки:

– Каролина, прошу, дай мне знак. Любой знак, что ты существуешь. Если хоть что-то в этом свихнувшемся мире правда… дай мне знак. Или… может, они правы? Может, сошел с ума не мир, а я сама?

Каролина молчала. Луна молчала тоже.

Осколок седьмой

Глупо было надеяться, что после случившегося в «Персефоне» мать уедет обратно, оставив Клэрити в покое. Отец уже вернулся из Венекки, но останавливаться у дочери, чтобы навестить ее, не стал. У него не было времени. У него никогда не было времени.

Зато Тони, видимо, ощутив ностальгию по давно минувшим временам, когда она воспитывала маленькую Клэри, вела себя как курица-наседка. Находиться под неусыпным контролем и без того непросто, а тут еще мысли о Каролине, которые беспрестанно крутились в голове, и бессонница, вызванная этой каруселью мыслей. Хотя бы зеркала после ее вспышки ярости замолчали…

Но надежда, что все образуется, таяла с каждым днем. Клэрити отказывалась считать себя ненормальной, а Каролину – плодом своего больного воображения. Вот только мир не признавал за ней право отстаивать свою правду. Ей приходилось молчать, скрывая истинные эмоции и рвущиеся наружу слова за непроницаемой завесой лжи и мнимого хладнокровия.

Все разрушилось в тот миг, когда в зеркале отразилась Каролина. Глядя на свою дочурку, Клэрити понимала – сейчас как никогда она близка к сумасшествию. К тому, чтобы задрать голову вверх и завыть в голос от терзающего душу горя.

– Каролина, – плача, она протянула руки к зеркалам. Мелькнула надежда: а вдруг неведомые силы затянули ее любимую малышку в зазеркалье, и все это время зеркала разговаривали ее голосом? Вдруг взывала к Клэрити, просила о помощи – как умела – Каролина?

Насколько сильным должно быть отчаяние, чтобы поверить в подобное? Поверить в то, что являлось почти сказкой? Но, продолжая идти вперед, Клэрити твердо верила в то, что, как только она коснется руки дочери в отражении, то перешагнет зыбкую грань и окажется по ту сторону зеркал. Где будет только она и Кароль…

Правда оказалась болезненной. Шагнув вперед, Клэрити ощутила только прохладную поверхность зеркала… а лицо Каролины начало таять.

– Не уходи, – захлебываясь слезами, вскрикнула Клэрити. – Пожалуйста, не уходи!

– Клэрити… – Нет, этот голос был чужим и незнакомым. А Каролина исчезла.

С губ сорвался яростный вопль. Не отдавая отчета в том, что делает, она подлетела к табурету и, схватив, обрушила его на злополучное зеркало. Била, чувствуя, как отлетающие осколки вонзаются в кожу, чувствуя, как слезы смешиваются с кровью.

Этого Клэрити показалось мало. Гнев – на высшие силы, провидение, богов или кого бы то ни было еще – захлестнул жаркой волной и требовал выхода. Следом за зеркалом в прихожей статуэткой с каминной полки она разбила зеркало в гостиной. Подобная участь постигла и зеркало в ванной, и в спальне. Клэрити выпотрошила ящики, устроив в комнате настоящий бардак, выудила из косметичек и трюмо все зеркальца, а потом долго разбивала их молотком, чувствуя мрачное удовлетворение.

Она слышала за спиной испуганный голос так не вовремя вернувшейся домой матери, но даже это ее не остановило. Поздно. Тони Хаттон уже давно записала свою дочь в сумасшедшие.