Танец на разбитых зеркалах

По словам доктора Гесберга, Клэрити удивительно быстро шла на поправку. Впрочем, на самом деле в этом не было ничего удивительного. Зеркал в больнице было мало – только в холле, и мимо них Клэрити проходила так быстро, как только могла, поэтому они ей не докучали. Она вела себя тихо, послушно глотала нейролептики, призванные избавить ее от симптомов психического расстройства.

С исчезновением из ее жизни Каролины Клэрити так и не смирилась, нет. Не помогли ни таблетки, ни страх оказаться запертой в психушке на долгие годы. Но она молчала. Притворство – лучшее решение для той, кто не желает выглядеть сумасшедшей, но и не готова поверить в уютную и простую ложь, которую ей пытались внушать окружающие. Никто – ни мать, приходящая на редкие встречи, ни доктор Гесберг не знали: Клэрити не собиралась сдаваться и вот так легко, под гнетом обстоятельств, отрекаться от реальности, которая была частью ее странной жизни. Все будто сошли с ума, сговорились против нее – никто не желает признавать, что ее дочь, ее милая малышка Каролина, когда-то существовала. Но она была готова пойти против целого мира. Она дочь не предаст, как это сделали все остальные.

Она во всем разберется, но сначала… нужно дождаться того дня, когда ей разрешат вернуться к прежней, относительно нормальной, жизни.

И она дождалась.

– Милая, доктор Гесберг говорит, что они сумели добиться устойчивой ремиссии. Ты можешь вернуться домой. Мы продолжим лечение и тебе придется какое-то время ходить на процедуры. Но, главное, тебе не придется больше находиться здесь.

Клэрити отстраненно подумала о том, что вот сейчас, по всем законам слезливой семейной драмы, она должна броситься матери на шею. Она даже представила себе эту сцену: дорожки слез на бледных щеках, губы, подрагивающие от волнения и шепчущие слова благодарности. Что-нибудь драматичное. «Спасибо, мама, что исцелила меня».

Клэрити всю передернуло, но эти несколько недель научили ее запирать эмоции внутри, как в шкатулке. Она не смогла выдавить из себя нужных слов и ограничилась усталой улыбкой.

Дом встретил ее настороженной тишиной. Все зеркала были убраны, без них комнаты казались голыми и неправильными. Проследив за взглядом дочери, Тони сказала:

– Я повесила одно зеркало в ванной. Подумала…

– Все нормально, мам.

Потом пришла Челси и Лей. С вымученной улыбкой подруга протянула лаймовый пирог, который они поели без аппетита. Челси говорила, как рада видеть Клэрити дома. Говорила, что та выглядит лучше… спокойнее.

«Ну еще бы, – мысленно усмехнулась Клэрити. – Знала бы ты, какой дрянью меня пичкали в больнице».

Наконец ее оставили в покое.

– Клэрити…

Голос доносился из ванной.

Она выдохнула, прикрыла глаза. «Реши для себя – ненормальная ты или безумие – неотъемлемая часть тебя самой».

Клэрити повернулась и взглянула на приоткрытую дверь ванной. Медленно, очень медленно она направилась вперед. Ей надоело бежать. Верно говорят – от себя не убежишь.

Так может, настал час выяснить, чего хочет от нее треклятый голос?

И Клэрити вошла, и коснулась кончиками пальцев своего отражения – после того, как ее дочь пропала, а весь мир словно разом позабыл о ней, грань между реальностью и сумасшествием была тонка как никогда… и размыта – как отражение в запотевшем зеркале.

– Кто ты и чего хочешь от меня? Зачем… зачем ты меня мучаешь?

– Каролина… здесь… – Кому бы не принадлежал этот голос, говорить ей было трудно.

– Каролина… – Клэрити захлебнулась словами. – Ты знаешь что-то о моей дочери?

Отбросить из головы мысль, что она разговаривает с зеркалом. Главное сейчас – услышать ответ.

– Тяжело…

– Говори! – До сегодняшнего дня Клэрити и подумать не могла, что может говорить вот так: властно, требовательно.

– Ее затащили сюда. Она здесь, близко.

– Где – здесь? – едва не сорвавшись на крик, спросила Клэрити.

– Вы, живые, называете это Преисподней.

Клэрити отшатнулась от зеркала, хватая ртом воздух. Каролину утащили в ад.

– Кто? Зачем? – слабеющим голосом спросила она.

– Приходи за ней. Если хочешь, – словно бы не слыша, шептала незнакомка из зеркала.

– Как мне попасть в Преисподнюю? – наконец тихо спросила она.

– Ты приняла решение быстрее, чем я ожидала. – С каждым словом голос невидимки становился все тише. – Ты должна знать – мир, в который ты попадешь, совсем непрост и очень опасен. Быть может, попав сюда однажды, ты больше никогда не сумеешь вернуться.

– Это моя дочь, – тряхнув головой, твердо сказала Клэрити. – Я пойду за ней хоть на край света… хоть в Преисподнюю.

– Хорошо. – В голосе незнакомки звучало удовлетворение. – Тебе нужно будет вынуть осколок из своей груди. Брось его – и тебе откроется вход.

Клэрити ахнула. Так вот что все это значило – острая боль, ощущение, что под кожей находиться что-то инородное. Безумие. Все это время она носила в груди осколок зеркала таинственной незнакомки. Слова ее внушали ужас, но Клэрити запрещала себе ему поддаваться. Просто не могла себе позволить поддаться страху. Если боится она – двадцатитрехлетняя девушка с непростым прошлым, то каково сейчас Каролине?