Танец Опиума (СИ)

Но самое удивительное то, что Итачи было глубоко плевать, кого, каким образом и где они ловят и насилуют девушек, торгуют ими или даже убивают. Он не был сторонником справедливости и никогда не считал себя героем. Парень довольствовался своими безупречными манерами и манерами (впрочем, такими же безупречными) своих ближайших подчиненных, а от остальных он требовал только беспрекословного подчинения, трудолюбия и пунктуальности. Заниматься мерзостями в свободное от его работы время или нет — это уже их выбор.

Однако этот раз стал самым настоящим, первым и последним исключением за всю жизнь прагматичного старшего Учихи. Он задавался вопросом: отчего оступился своих принципов и спас ту, на которую плевать хотел? Почему его сердце дрогнуло, когда она упала на колени с рук крепыша? По какой из несуществующих причин Итачи отменил выгодный контракт, при подписании которого под контроль Учиха переходил целый город, ранее принадлежавший Сенжу? Что именно эта странная девица повредила в нейронах мозга мужчины?!

А ведь Итачи даже не знаком с ней толком. Только видел единожды, да и то от силы несколько часов. Неужели игра стоит свеч?..

Сейчас его лицо было хмурым. Он еще не знал, что скажет своему братцу, и какое наказание последует за этим. Раз уж Саске и притащил её в дом, то она автоматические попадала полностью под его ответственность и контроль, и такого Учиха-младший ну никак не должен был допустить…

========== Глава III. ==========

Итачи заехал на территорию своих владений, припарковался и тяжело вдохнул. Откинув голову назад, брюнет с каким-то разочарованием посмотрел на свой огромный нелепый дом. Он испытывал одновременно столько чувств, что просто-напросто терялся в них. До сего момента ему не приходилось знакомиться с человеческим естеством: слабостью, мягкостью, милосердием, добротой или жалостью… Парень был далек от простых радостей и обыкновенного счастья. Он не ведал об этих приятных мелочах только потому, что был старшим сыном и будущей главой семьи. Такова была его судьба и назначение.

С детства ему внушали, что самая большая опасность и причина никчемности большинства людей заключается в их чувствах и чрезмерной эмоциональности. Старшего Учиха учили думать холодной головой, сознательно отучали радоваться всему на свете и огорчаться по пустякам, рассказывая вместо сказок на ночь психологию человеческого разума. Он с ранних лет держал всё в себе и под своим контролем. Будучи тринадцатилетним сопляком, брюнет был способен легко манипулировать и устанавливать над людьми такую удивительную власть, что перед ним роптали и боязливо прятали голову. И это не учитывая того поразительного факта, что Итачи добивался всего отнюдь не за счет убийств и показательных казней, а лишь одной силой слова. Наверное, потому лицо Учихи и оставалось даже в самые напряженные моменты его жизни каким-то чересчур бесстрастным.

Взгляд брюнета упал на потрепанную девушку, которая словно язык проглотила. Взгляд её был каким-то неестественно пустым и равнодушным. Она почти не шевелилась, пристально разглядывая свои оголенные, разодранные в кровь ноги. Итачи не знал, что сказать ей и как утешить, и было ли это вообще возможно. Ему никогда до этого не приходилось сочувствовать кому-то.

Сама девушка не обращала внимания на парня, позабыв, где она и почему здесь оказалась. Да впрочем, её вообще ничего не интересовало. Молодой официантке было абсолютно всё равно, что ждет её через секунду-другую или через час. Хотелось забыться и оказаться вдруг контуженной…

— Тебе сколько лет-то? — тихо спросил Итачи, не сводя с девицы черных глаз.

— Сколько времени? — вопросом на вопрос.

Итачи помедлил, а затем взглянул на золотые швейцарские часы на руке. Несколько секунд он рассматривал часовой механизм, пытаясь сфокусировать зрение на длинной минутной стрелке.

— Пять минут первого ночи.

— Мне уже как пять минут двадцать лет, — тихо и вкрадчиво произнесла Сакура.

Грязные, взъерошенные волосы падали на бледное девичье лицо. Итачи не имел возможности заглянуть в глубины её зеленых глаз.

— Мне жаль. — Учиха попытался вложить в эти два слова как можно больше искренности, но получилось как всегда.

Как бы то ни было, Итачи и, правда, испытывал необъяснимое чувство вины. На душе вдруг появился массивный камень, который тянул его на самое дно — вслед за девушкой. Отчего только он заморачивался? Учиха ведь ни одним боком не был причастен к произошедшему.

«А ведь я знал, что назначать встречу в своем же городе — плохая идея», — невольно подумал Итачи, и впервые за всю свою осознанную жизнь болезненно поморщился.

Завязалось долгое молчание, которое ни один из них не осмеливался прерывать. Угрюмое, неуместное молчание.

Итачи внимательно всматривался в равнодушное личико Сакуры и не мог понять, как ей удается так же ловко под корень вырывать все свои эмоции, как это обычно делает он. Сдержанность. Какое-то странное затишье перед бурей.

— Идем в дом, — наконец, негромко предложил Итачи и полез в бардачок за ключами.

Протянув руку, он случайно задел расцарапанное в кровь колено девушки.