Танец Опиума (СИ)

А во-вторых, она до сих пор не понимала мотивов своего похищения. Чего хотел добиться Учиха, запугав её до смерти? Неужели это все ради знакомства? Тогда он закомплексованный мудак. А если это связано с чем-то другим? В таком случае, ничего не меняется — он закомплексованный мудак.

Именно с такими мыслями девушка терпеливо ожидала, когда её, наконец, доставят прямиком к родному общежитию. Тяжело вдохнув, она проигнорировала в конечном итоге замечания Саске. Заметив, насколько сильно брюнет начинал злиться из-за её угнетающего молчания, Сакура решила сменить тему:

— Кстати, извини, но я разбила твой телефон.

Саске вмиг забыл обо всем и расслабился. Он был ничуть не удивлен такому заявлению и поэтому лишь ухмыльнулся, показав пальцем на бардачок. Сакура изогнула бровь, не понимая, чего именно хочет от неё брюнет.

— Открой и возьми себе телефон.

— Зачем? — вновь не поняла девушка.

— Не думаю, что у тебя есть листочек и ручка, чтобы записать мой номер, — слегка улыбнулся он.

— А спросить моего номера никак не позволяет гордыня? — съязвила девушка, отвлекаясь от мрачных мыслей.

— Лень не позволяет, — еще шире улыбнулся брюнет.

— Тогда иди к черту.

— Разве ты не хочешь провести со мной всю свою жизнь?

— Ты просто в совершенстве владеешь мастерством флирта, — продолжала язвить Сакура. — Скажи, ты всем своим шлюхам такое говоришь или только тем, кто по первой твоей указке в постель с тобой не лег?

Саске фыркнул.

— Неужели я даже не нравлюсь тебе?

— С чего бы ты мне должен нравиться? — парировала молодая официантка.

— Ну, например, с того, что я богат, красив и умен.

— Да у тебя фарш вместо мозгов!

Девушка на секунду затихла, страшась, что снова разбудила зверя внутри этого неуравновешенного парня. Однако брюнет сегодня святился от радости, как светлячок. Его настроение было сложно испортить.

— Я бы не согласился с тобой… — Всё так же навеселе отвечал он.

— Великий сударь! — Сакура совсем разозлилась. — Будьте добры прекратить подкатывать так бесчестно ко мне. Извольте отвести меня домой и послать к чертовой матери!

Саске удивленно покосился на девушку.

— Дурнушка, да что с тобой?

— Что со мной?! — изумилась официантка. — Этот вопрос я должна задать, по всей видимости, тебе! Ты называешь меня дурнушкой, а сегодня упомянул что-то про Горгону…

— Злюка…

— …а дай-ка я вспомню, каким был вчерашний день? Ах да… Ты засунул мне в рот свой грязный язык, потом, как мешок с картошкой, взвалил на плечо и увез к черту на куличики! Ты за кого меня принимаешь? — под конец своей гневной тирады Сакура буквально тряслась от ярости. Ей так и не терпелось заехать по носу этому злосчастному парню.

А затем Харуно вспомнила ночь и внезапно умолкла, прильнула лбом к окошку и съежилась. От внимания Саске это не ускользнуло. Теперь он точно знал, что ночь для неё прошла не так благополучно, как для него. Брюнет нахмурился.

— Что-то случилось? — со всей данной ему серьезностью спросил младший Учиха.

— Все замечательно. Я просто хочу домой.

Вплоть до самого подъезда они не разговаривали. Саске размышлял о своей затее, а девушка — о том, как бы поскорее распрощаться с брюнетом, зайти в свою маленькую однокомнатную квартирку, с головой залезть под одеяло и провести несколько дней в состоянии квашеной капусты…

Машина припарковалась на стоянке возле замызганного общежития. Каменное здание больше напоминало двухэтажный гараж. Окна везде с полусгнившими деревянными ставнями, стекло на кое-каких этажах и вовсе разбито. Всюду безобразные граффити, где-то нарисована даже свастика и изображения детородных органов… Никаких клумб или одиночных затхлых деревьев. Вокруг — застоявшаяся пустота, наполненная грязью и пылью.

Саске презрительно фыркнул. Этот город был бедным и совершенно не пригодным для жизни. Брюнет плохо представлял, как можно жить в подобных условиях, ведь это ничем не лучше бродячей жизни на улицах.

Сакура даже внимания обращать не стала. Она потянулась к ручке дверцы. Однако низкий баритон Саске и его мертвая хватка вновь её остановили.

— Сакура, подожди… — он насупился и с трудом прошептал: — … пожалуйста.

Да это же нонсенс! Учиха соизволил поменять свою наглость на кратковременную вежливость! В честь такого даже задержаться не грешно! Сакура вырвала руку из плена и холодно взглянула на брюнета.

— Слушай, — неуверенно начал он, смущенно отводя глаза. Брюнет подключил всё свое лицемерие и обаяние. С этим грязным приемчиком трудно было бороться. Однако у Сакуры всего за один день выработался иммунитет.

— Давай уже рожай, — шикнула Харуно, и без того утомленная болтовней.

На самом деле, эта грубость, совершенно ей не свойственная, была оправдана и заслужена Саске Учихой. Харуно до последнего старалась общаться с ним без этой тонны желчной язвы. Ей не хотелось грубить брюнету и принижать его. Сакура не была стервой или мразью. Просто всему есть предел.