Танец Опиума (СИ)

— Мне плевать на то, что делает мой брат. Я помог тебе, теперь твоя очередь помогать мне.

— Тогда какого хрена мои вещи в вашем гребанном доме?! — вспылила снова девушка, срываясь на крик. — Отработать должок? Запросто! Но решать за меня, где я буду жить, и как это буду делать — не ваше дело!

Итачи с каким-то неподдельным любопытством смотрел на юную девушку и никак не мог надивиться этим свободолюбием и свободомыслием. Такие четкие приоритеты в столь раннем возрасте — нонсенс. Обыкновенно, такие, как она, до последнего не могут определиться, чего именно желает их душенька, никогда не упускают возможности пожить в богатстве и роскоши. А чего хочет эта? Свободы… Свобода, которая для Итачи была всего лишь непонятным словом.

Учиха опустил разъяренную барышню и с той же невозмутимостью наклонился к ней. Девушка ожидала всего — удара, насилия или грубые слова, но только не этого… Итачи из хладнокровной и бездушной греческой статуи превратился в мгновение ока в беззащитного ребенка, требующего тепла и ласки. В его стеклянных глазах появилась не свойственная ему мягкость, как и в ту последнюю их ночь…

Итачи обнял Сакуру, прижав ту к своей крепкой груди. Весь гнев, который мощными волнами вырывался из сердца девушки, вдруг исчез. Ей позволили увидеть слабость еще одного сильного человека. Притом в этом случае слабость обволакивала толстая корка льда, которую не растопить никакими силами. Харуно уткнулась в плечо Учихи и успокоилась. На душе стало легче. Кошки больше не скребли.

— Твой брат на волоске от смерти, а тебе хоть бы хны… — тихо промычала девушка. — Неужели ты его совсем не любишь? Неужели и правда относишься к нему, как к глупому ребенку?

Этот вопрос сбил Учиху с толку. Только что Харуно кричала одно, а теперь задает вопросы, никак не относящиеся к делу.

«Удивительная девушка», — подумалось ему.

Итачи отстранился и молча пошел к машине. Девушка, как ни странно, без слов направилась за ним. Добровольно. Её уже никто не принуждал…

***

Сакура стояла перед зеркалом и разглядывала своё нескладное тело. Кое-где царапины и гематомы от пережитой аварии, но ничего серьезного. И вправду: словно в рубашке родилась…

Она понятия не имела, как очутилась в этом доме. В той же комнате, где и в прошлый раз. Одна, наедине со своими мыслями и чувствами. Харуно казалось всё это какой-то злой шуткой. Вселенная словно насмехалась над ней, издевалась и подбрасывала всё новые несуразные задания, которые были заведомо невыполнимыми. Пережить всё это? Немыслимо! Только вдумайся в ситуацию, и голова пойдет кругом!

Сначала её целует в кафешке какой-то больной придурок, а спустя месяц Сакура стоит нагишом перед зеркалом в его доме и ждет стилистов, которые должны сделать из серой мышки королеву на один вечер. Притом при всем, что в этом посодействовал уже не тот самый «больной придурок», а его старший брат… Это ничто иное, как насмешки судьбы…

Могла бы она когда-нибудь подумать, что вляпается в такое дерьмо? Да никогда! Что в детдоме, что в школе, что в университете — она была последним человеком, с которым могло случиться что-то из ряда вон выходящее. А тут вдруг такие страсти… А ведь скоро сессия, сдача экзаменов, учеба, да и работу со счетов списывать не стоит… Но теперь всё это, видимо, не имеет значения, ведь, наплевав на всех и вся, Харуно ждет стилистов, чтобы те помогли ей преобразиться.

«Да что же я за недоразумение такое?», — невольно подумалось Сакуре. Она сжала кулачки так сильно, что костяшки побелели. А затем её мысли вдруг кардинально изменили направление. Теперь они стали хаотичными и совершенно друг с другом не связанные. Кавардак в голове!

«Надо бы волосы подкрасить…» — подумала девушка, разглядывая себя в зеркале.

А вот что касается волос… Да черт её один знал, почему именно розовый. Натуральный цвет — нежно-карамельный с оттенком рыжеватого. Очень странное сочетание. Покрасив свои волосы в безобразный ярко-розовый цвет, что Харуно хотела этим сказать? О, нет… Это не привлечение внимания! Это всего лишь способ выражения, показатель её независимости. Этим цветом Сакура словно бы отгородилась от суеты повседневности и жестокой природы человека.

Может быть, в каких-то случаях она и спаслась, но вот до конца отгородиться от внешнего мира не смогла. Девушка обладала мощным недостатком, который был бомбой замедленного действия, и это было способно подорвать хрупкое душевное равновесие. Проблема заключалась в том, что Сакура не воспринимала реальность такой, какая она была на самом деле. Утверждала, что мир — это сплошная череда грязи и помоев, состоящий из таких вот, как Учихи и те насильники, но сама же никогда в это не верила. Скрытая наивность. Что может быть хуже, чем когда любое насилие на глазах девушки становилось потрясением и нервным срывом? Казалось, она была сильной и независимой, со стальными нервами и терпением, трудолюбием и мозгами, но такая хрупкая душа…

«Она слабая, — думал Итачи, медленно шагая по коридору своего дома. — Такая слабая…»