Танец отважной валькирии

— Горячий сладкий напиток со специями лучшее лекарство при сильном стрессе.

— Мама готовила точно такое же какао, — улыбнулся и снова отпил он.

— Погоди! Ты же забыл все свое детство, все, что было до аварии, унесшей жизнь родителей. Значит, и самих родителей тоже помнить не можешь?

— Боюсь, я все вспомнил, — сказал парень и вздохнул так, будто на его хрупких плечах внезапно оказалась вся тяжесть мира.

— Боишься? Но почему? — подскочил Алекс. — это же здорово! Ты ведь только недавно рассказывал, как об этом мечтал! Как мучительно совершенно не помнить себя и других! Любимых, дорогих людей!

— А теперь я помню их жуткую гибель. И эти события словно всплыли в сознании и приснились мне сегодня ночью. И я боюсь, что это теперь будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.

— Погоди, — несколько секунд подумала я, — это просто шок. Когда-то твой организм закрыл эти воспоминания от тебя, спасая неокрепшую психику от шока. И то, что сейчас ты чувствуешь себя не в своей тарелке, нормально. Только ты уже вырос, ты взрослый и справишься со всем этим пережитым ужасом!

— Но почему он вообще все взял и вспомнил? Нежданно-негаданно? Разве так бывает?

— Думаю, во всем виновата авария, в которую мы все вчера попали. Ведь, по сути, сценарии двух событий были довольно схожие. Вчера нас, как и родителей Марека когда-то давно, тоже пытался сбить грузовик. И пусть мне удалось избежать лобового столкновения, машина сначала слетела в кювет, потом перевернулась. А потом я подожгла машину, выстрелив в бензобак.

— И тоже невольно повторила часть сценария? — уточнил Алекс.

— Наверное.

— Но почему он сразу не начал все вспоминать?

— Понятия не имею. Мозг — штука сложная. И, несмотря на прогресс медицины, до конца не изученная. Да и вообще, достаточно трудно сказать, как именно поведет себя тот или иной человек в похожей ситуации. Или как отреагирует на стресс. Что касаемо амнезии, ее до сих пор изучают. И, говоря откровенно, по моему мнению, лечат «методом научного тыка».

— Это как?

— Пробуют одно, не помогло, начинают пробовать другое. И так, пока что-то да сработает.

— Но у нас получилось? И даже без вмешательства врачей!

— Да, совершенно неожиданно происшествие на дороге подтолкнуло, словно оживило память Марека. Только воспринял парень все, что узнал, слишком болезненно, — даже сейчас, когда мы с Алексом негромко переговаривались, сидя поблизости, Марек, кажется, нас совсем не слушал. И пребывал в каком-то собственном мире.

— Боюсь, что шок может оказаться слишком сильным.

— А мы как же? Ведь сейчас он не один! Да, с творческими людьми, наверное, так бывает. Они чувствуют все гораздо острее. Значит, и реакция сложней и болезненней. И наша задача сейчас помочь ему осознать все и преодолеть боль.

— Даже не знаю, что здесь может помочь. Если бы нам сегодня не в рейс и будь Марек постарше, я посоветовал бы ему напиться. А так даже не знаю, что делать.

— Вот давай без этого извечного русского лекарства!

— Тебе тоже, между прочим, не помешает. От боли говорят, хорошо помогает.

— Но делает сонливым, притупляет реакцию и затормаживает интеллект. Нет уж, спасибо, я лучше потерплю боль. А переносить выезд мы не станем, тогда значительно повышаются риски. И если Марек не выйдет из ступора, то чем быстрее он окажется на приеме у психиатра, тем лучше.

— Замечательно! Только как мы его будем в таком состоянии через границу тащить?

— Давай мы с этим позже разберемся. А сейчас попытаемся что-то сделать.

— Как скажешь, Жень.

— Марек, возможно, тебе станет гораздо легче, когда ты нам все расскажешь, — склоняясь над молодым человеком, осторожно предложила я.

— Что именно мне нужно рассказать?

— Авария, что так испугала и шокировала тебя. Я думаю, все дело в ней.

— Не только, — грустно вздохнул Марек, — но ты права, возможно, мне станет лучше. Да и вам понятнее, что именно повергло меня в такой сильный шок.

— Тогда рассказывай.

— Воспоминания восстановились, практически все. И теперь я помню многие события из детства и свои ощущения, и даже мысли, которые посещали меня в то время. Мы всегда были любящей и дружной семьей. Обычно праздновали важные события, собирая всю родню в нашем гостеприимном доме. А когда хотели уединения, устраивали вылазки и пикники на природе. Отец много работал, у него был свой бизнес, но всегда находил время на то, чтобы побыть с нами. Мама вела дом и следила, чтобы папа не нуждался ни в чем. И старательно ограждала его ото всех бытовых вопросов. Она часто называла наш дом любимой и уютной крепостью. Мы жили в достатке. Вернее, в детстве я никогда не задумывался о деньгах. Но теперь понимаю, что наш огромный дом, дача, машины, шубы, платья и драгоценности мамы стоили немалых денег. Возможно, нам завидовали, не знаю, я, разумеется, не замечал ничего подобного. В детстве жизнь казалась мне простой и безоблачной.