Танец с дьяволом

Дэнни хоть и пользовался большим успехом, но не мог бы сказать, что счастлив. Ни один из его скоропалительных романчиков не перерос в более или менее прочную привязанность, не избавил его от гнетущего чувства одиночества. Иногда по вечерам он поднимал голову от учебника и представлял, как Рой входит в комнату. Бывают же чудеса? Рой сумел бы понять его тоску, он бы все рассказал ему — даже самые свои сокровенные тайны… Дэнни написал в приют в надежде напасть на его след, но ему кратко ответили, что разглашение тайны усыновления является нарушением существующего закона.

* * *

В начале второго семестра в братство принимали новых членов. Рыжий толстячок Джозеф Макдермот выдвинул ошеломившую всех кандидатуру Зака Абрамса — университетской баскетбольной звезды.

— Но он же еврей! — воскликнул председатель посреди общего ропота.

— Ну и что с того? — сказал Макдермот. — Он — центровой нашей сборной по баскетболу и отличный малый. Будет ценнейшим приобретением для нашей корпорации. Пора кончать с этими допотопными правилами членства. Давайте первыми от них откажемся. Я предлагаю Зака Абрамса в члены «Сигмы-Альфы-Эпсилон».

Стало тихо. Джозеф презрительно оглядывал собравшихся.

Дэнни, вспомнившего мучительную процедуру приема, бросило в пот. Он видел; многие посматривают на него. Поднялся со своего места, но когда все приготовились слушать, пожалел о том, что вылез.

— Я хочу сказать… — начал он и остановился, прикусив губу. — Хочу сказать, что… мы все… э-э… принесли клятву, когда вступали в наше братство. Клялись поддерживать его традиции… И… думаю, что… эту благородную и… и давнюю традицию ломать не стоит… — Он осекся и сел.

При голосовании выяснилось, что за Абрамса — один лишь Макдермот. Все похлопывали Дэнни по плечу, поздравляли с удачным выступлением, а он сидел, не поднимая глаз. Внезапно раздавшийся голос Макдермота заглушил общий шум:

— Я вам заявляю: вы все — дерьмо! Все до единого! Я отказываюсь состоять в вашем поганом братстве! — он двинулся к выходу, а поравнявшись с Дэнни, бросил ему в лицо: — Ненавижу антисемитов! Знать тебя не желаю!

Дэнни смотрел в пол. Он не хотел обнаруживать ни перед кем, как он восхищается Джозефом и как презирает себя. Это смутное чувство вины и недовольства собой не покидало его весь семестр, и только каникулы принесли какое-то облегчение.

* * *

Когда он приехал домой, Маргарет на кухне готовила его любимые блюда. Они не виделись почти целый год. Расцеловав ее в обе щеки, он забормотал о том, почему так редко писал ей — множество дел, лекции и прочее.

Она остановила его сбивчивые объяснения.

— Дэниел, не надо. Знаю: первый курс самый трудный.

— Ах, ма… Маргарет, ты все сама понимаешь…

— Мы с отцом так гордимся тобой. Но знаешь, его состояние в последнее время ухудшилось.

Дэнни спохватился, что совсем забыл спросить о мистере Деннисоне, которого несколько месяцев назад пришлось отправить в больницу для «хроников».

— Да? Как это грустно… Я пойду навещу его. Прямо сейчас.

— Ну, зачем же сейчас лететь сломя голову? Я была у него утром. Завтра пойдем вместе.

— Нет-нет, я пойду сейчас, так будет лучше.

Когда сиделка провела его в палату, он вздрогнул, увидев, как истаял мистер Деннисон. Глаза его были открыты, но он, казалось, был в забытьи. Вокруг лица змеились зеленые резиновые трубки. Дэнни сел у его постели. Лицо старика вдруг передернулось судорогой, из открытого рта потянулась ниточка слюны.

«Этот человек усыновил меня, — думал Дэнни. — Он дал мне свое имя. Он хотел быть моим отцом. А я ни разу даже не поблагодарил его». Теперь он хотел поговорить с ним, попросить прощения за то, что предавал его. Но сидел неподвижно и молча — больше ему ничего не оставалось.

Дома его ждала миссис Деннисон в кружевной розовой блузке и черной бархатной юбке. На столе были парадный сервиз и серебро. За обедом оба ели мало и говорили без умолку, словно боясь, что возникнет пауза.

— Ты, наверно, устал, — сказала Маргарет. — Через всю страну на автобусе… Я уберу посуду, а ты ложись. Я поднимусь к тебе, пожелаю спокойной ночи.

Дэнни долго рассматривал кофе в чашке.

— Да, я устал.

В его комнате все было в точности, как при нем. Он выдвинул ящик, где лежали кольца Тайрона и мячик Роя, подбросил его на ладони и поймал. Что только ни приходило ему в голову в эти минуты?!

Дверь была полуоткрыта. Он слышал, как поскрипывают ступеньки и как Маргарет поднималась к нему. Сейчас она войдет в комнату. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы ее не было здесь. Он рванулся к дверям, но убегать было поздно: Маргарет уже шла по коридору. Он закрыл дверь, повернул ключ.

Потом отступил, сдерживая дыхание. Ручка двери поворачивалась. Он ощущал присутствие Маргарет за порогом. Ручка повернулась снова. Казалось, целая вечность прошла — и вот ее шаги стали удаляться.

Выдохнув, он сел на кровать. Как страшно ему было, когда началась их близость… Теперь все кончено, а ему еще страшней.