Танец с дьяволом

Интерес мальчика к кино не ослабевал: он уже ходил в библиотеку Сиракузского университета и читал книги по истории и теории кинематографа, а сидя перед экраном, обращал внимание на то, какими средствами достигается правдоподобие, как строится кадр, работают свет и звук.

Они посмотрели «Белый зной». Дэнни, подавшись вперед, вцепился в ручки кресла, завороженно глядя, как преследуемый полицией гангстер взбирается по лестнице на нефтяную цистерну. Вокруг бушует пламя. Гангстер кричит «Мама, погляди на меня — я на вершине мира», и тут цистерна взрывается. В этом месте Дэнни коротко всхлипнул. Маргарет погладила его руку.

По дороге домой она грустно сказала:

— Ты меня извини, зря я тебя повела смотреть такие ужасы…

— Но зато как замечательно она сделана! Все как настоящее, правда?

— Слишком настоящее — невозможно смотреть.

Дэнни промолчал, не сказав то, что ему хотелось сказать: «Я бы мечтал снять такую картину».

* * *

К его шестнадцатилетию был испечен шоколадный торт и извлечена бутылка шампанского. Мистер Деннисон, тяжело отдуваясь, сидел во главе стола в халате и не притронулся к вину, хотя и провозгласил тост «За здоровье нашего сына…» Внезапный спазм помешал ему продолжить. Маргарет дала ему таблетку. Сделав глоток вина, она протянула Дэнни маленький сверток в нарядной упаковке. Он развернул — там оказались ручные часы из нержавеющей стали на черном кожаном ремешке. От волнения он никак не мог застегнуть его у себя на запястье, так что миссис Деннисон пришлось помочь ему. У него никогда еще не было часов, и он растроганно поблагодарил своих новых родителей.

— Ну хорошо, довольно сильных ощущений на сегодня, — сказала миссис Деннисон. — Джек, тебе надо лечь в постель, — и она подала ему таблетку снотворного и стакан воды.

— Позволь, Маргарет, я же принял…

— Ах, Джек, какой ты стал забывчивый! — улыбаясь, она вложила таблетку ему в рот и поднесла к губам стакан.

Дэнни молча помог ей убрать со стола и перенести в кухню посуду.

— Ну а тебе, именинник, тоже пора спать, но не забудь сначала доделать уроки.

— Не забуду, Маргарет, — сказал он, зная, что ей нравится, когда он так ее называет.

Она прикоснулась губами к его щеке.

— Попозже я зайду проверить.

Приняв душ, Дэнни надел чистую пижаму, висевшую на спинке кровати, и открыл хрестоматию — ему нравилось перечитывать стихи, которые они проходили с миссис Деннисон в классе, а она часто просила продекламировать их. Его английский был теперь безупречен, никто бы не догадался, что это не родной ему язык.

Дверь бесшумно отворилась, и на пороге появилась она. Дэнни с удивлением увидел на ней не теплую ночную кофточку, в которой она обычно спала, а полупрозрачную, с глубоким вырезом на груди сорочку.

Она присела на край его кровати. Дэнни не мог отвести глаз от ее груди: под тонкой тканью явственно обрисовывались напряженные соски.

— С днем рожденья, Дэниел, — она наклонилась к нему. — Мы оба так рады, что ты с нами.

— Спасибо вам за часы, — с трудом проговорил Дэнни, загипнотизированный ее присутствием.

Она говорила как во сне, и словно не слышала его:

— Никогда не забуду тот день, когда ты читал Киплинга на вечере. Ты ни разу не взглянул на меня, ни разу не сбился, ты стоял на сцене — такой уверенный, высокий, красивый… и читал: «…Земля — твое, мой мальчик, достоянье, и более того, ты — человек…»

Она перебирала его кудрявые волосы, и у самой щеки он чувствовал ее грудь. Сердце колотилось, ладони стали влажными.

— Смотри, — она показала за окно, — какая луна… — свободной рукой она погасила лампу. — Так лучше, правда?

— Правда, — прошептал он.

Мурашки побежали по его телу, когда она прилегла рядом и прижалась к нему. На какой-то миг ему захотелось вскочить и убежать, но тут она прильнула к его рту, кончиком языка мягко раздвигая плотно сжатые губы. Его обдало жаром.

— Тебе сегодня шестнадцать, ты чувствуешь себя взрослым мужчиной? — с нежной насмешкой спросила она и, прежде чем он успел ответить, снова поцеловала его. На этот раз его губы сами раскрылись навстречу ей, кончик языка встретил ее язык. Рука Маргарет, пробравшись под пижаму, гладила его живот.

Дэнни обхватил ее, крепко прижал к себе. Рука ее скользнула ниже.

— Да, — услышал он ее шепот. — Ты уже мужчина.

* * *

С того дня это стало таким же ритуалом, как и кино по субботам. Дэнни иногда спрашивал себя, не дает ли она мужу перед их свиданием лишнюю таблетку снотворного?

Теперь он по-другому смотрел на девочек-одноклассниц, на их созревающие груди. Самая хорошенькая — ее звали Пегги, на биологии они сидели рядом — пригласила его на свой день рождения. И в субботу после обеда он вбежал к себе в комнату, где лежали заранее приготовленные лучшая белая рубашка, темно-синий костюм, вишневый галстук. Начищая башмаки, он весело насвистывал и потом в такт той же мелодии запрыгал по ступенькам вниз. Там, внизу, стояла с замороженной улыбкой Маргарет.

— Желаю тебе как следует повеселиться.

Ее тон смутил его:

— Я ненадолго, ма… Маргарет…