Танец с дьяволом

— Нет! Ты слышала, что я сказала? Это мое!

— Но где же мы возьмем денег?

— Не «мы», а ты! — завизжала Люба, срываясь с кровати. — Выйди на улицу, постой на углу, может, подцепишь клиента, заработаешь больше, чем я! Ты же моя наставница! — Она грохотала ящиками, хлопала дверцами шкафа в поисках сигареты. — Куда мне до тебя?! Я мало приношу?! Попробуй, оторви задницу, пошевелись — может, тебе щедрей заплатят?!

Магда беспомощно смотрела на нее. Люба, отвернувшись, прикурила и жадно затянулась, но ярость продолжала клокотать в ней.

— Какого дьявола ты сюда приперлась? Каждый раз что-нибудь новенькое, а отдуваюсь и плачу за все я! К чертовой матери все! Не могу больше! Сил моих нет!

Она не слышала, как мать вышла из комнаты, а когда обернулась, той уже не было. Люба с размаху ткнула окурок в пепельницу и снова упала на кровать. Она пыталась заснуть, но сон не приходил. Как легко ранить того, кого любишь.

Магда была ей хорошей матерью. Она уехала из Бродков в Краков, чтобы начать вместе с нею новую жизнь. Она была сильная, стойкая, а когда они вырвались наконец из Польши, возлагала столько надежд на брак с полковником Джонсоном. Она считала этот брак спасением, он оказался ее погибелью. Тут-то ее дух и надломился.

Люба ясно представляла себе, как Магда сбегает вниз по ступенькам, как склоняется над распростертым телом мертвого мужа, как достает ключ из аккуратно застегнутого карманчика. «И это было сделано для меня», — думала она. Как страшно, наверно, ей было… Магда внушала ей восхищение своим умением выжить и победить в любых обстоятельствах. Никто не знает, как много связывает их, сколько всего они испытали вместе — никто, даже Дэнни.

Чувствуя себя безмерно виноватой, она затаила дыхание, прислушалась. В квартире стояла тишина.

Тогда она поднялась и, бесшумно ступая, пошла в комнату Магды. Там было темно. Люба прилегла на кровать к Магде, обняла ее.

— Мама… Прости меня… Это я сгоряча… Наговорила сама не помню чего… Я ведь так не думаю. — Магда была неподвижна. Люба слегка потрясла ее за плечо. — Ну-ну, просыпайся. Сейчас я тебя разбужу, — со смешком добавила она.

Она перевалила мать на спину — та не сопротивлялась. Любу вдруг стала бить дрожь. Она поспешно включила свет и увидела пустой флакон из-под таблеток. Глаза Магды блуждали, рот был полуоткрыт. Люба на мгновенье замерла, но быстро справилась с собой.

— Магда! — крикнула она и стала бить ее ладонью по щекам.

Изо рта матери вырвался странный горловой стон.

Люба продолжала бить. Дыхание Магды было едва уловимым.

ГОЛЛИВУД.

Дэнни не помнил, когда он в последний раз испытывал такой трепет, входя в кабинет Арта Ганна. Уже на протяжении многих лет, стоило лишь ему задумать новый фильм, Милт устраивал ему встречу, а Ганн, выслушав несколько фраз, прерывал его неизменным: «Пойдет! С Богом!» Однако сейчас он собирался предложить нечто необычное и не был уверен в успехе предприятия.

— Садитесь, — сказал Арт Ганн, не вставая из-за своего массивного стола. — Ну, что у нас на очереди — «Париж — рок», «Рим-рок»?

Подбородок Дэнни дрогнул, он повернулся к Милту за поддержкой.

— Не валяй дурака, Арти, — сказал тот. — Мы пришли обсудить фильм, который хочет сделать Дэнни, — «Всякий человек». И ты это отлично знаешь.

Арт так сильно раскурил сигару, что на галстук посыпались искры.

— Слушаю, — сказал он и взглянул на часы. — Только покороче.

Сквозь плотное облако сигарного дыма Дэнни неясно различал лицо Ганна. За годы их знакомства он набрал несколько лишних килограммов, лишился большей части волос и сохранил прежнюю манеру общения — отрывистую и жесткую.

Дэнни заговорил обычным тоном:

— Я давно вынашивал эту идею.

— Весьма драматическое начало.

— Дослушай, потом будешь шпильки пускать, — вмешался Милт.

— Верно. Изложите свою идею в трех фразах.

Дэнни вдруг растерялся. Он не знал, с чего начать. Когда он дома обдумывал «Человека», то видел каждый эпизод будущего фильма, а сейчас в голове было совершенно пусто.

— Я снял для «ЭЙС-ФИЛМЗ» пятнадцать картин… — поднявшись, нерешительно заговорил он.

— …принесших недурную прибыль, — не выпуская изо рта сигару, сказал Ганн.

— Вы никогда не читали мои сценарии…

— Незачем. Я нутром чую удачу.

— Потому что доверяли мне.

— Доверял.

Дэнни всем телом подался вперед:

— И сейчас доверяете?

Арт сидел не шевелясь, только переводил глаза с Дэнни на Милта и обратно. На узле его галстука наросла порядочная горка пепла.

— Начинает попахивать шантажом. С чего бы это?

— Вы доверяете мне? — стоял на своем Дэнни.

— Доверяю, — после секундного замешательства ответил Ганн. — Но фильм должен принести прибыль. — Пепел скатился с галстука и исчез за крышкой стола. — Ну, излагайте идею!

— Этот фильм будет обращен ко всем и к каждому… Он о том, что любой из нас обязан давать отчет в своих поступках, подводить итог…

— Отчет? Итог? Подождите, я вызову нашего бухгалтера.

— Арти, я же просил! — вскинулся Милт.

— Ладно-ладно, молчу. Продолжайте.

Дэнни откашлялся.